Мир в ХХ веке

Коллектив авторов

Надо сказать, что роль государства в экономическом развитии была очень заметной и во всех тех странах послевоенного Востока, которые не имели никакого отношения к советско-социалистическому стандарту. Быстро развивавшиеся Южная Корея и Тайвань, Малайзия и Индонезия хорошо знакомы с авторитарными режимами, служившими своего рода переходом от прежних форм хозяйства к новым, рыночно-частнособственническим. В еще большей степени эту же роль сыграли государства на всем исламском Востоке, будь то склонный к либеральной демократии Египет, насыщенные английскими демократическими традициями Пакистан и Бангладеш или пытавшиеся создать некий “арабский социализм” Сирия и Ирак. То же самое следует сказать о Ливии и арабских монархиях в Азии. Даже Турция достигла своих современных успехов только благодаря авторитарному государству, патронируемому военными.

Государство взяло в свои

руки экономическую политику (как и вообще всю власть) в Бирме. Сильно государство в Таиланде. Только в Индии и на Цейлоне, где английская демократическая традиция оказалась всего сильнее, об авторитаризме говорить не приходится. Однако и там государство заботливо берет на себя крупнейшие дорогостоящие и капиталоемкие проекты, которые просто не под силу представителям частного капитала, но нужны стране.

Государство и общество. Вторая важнейшая функция крепкого и даже авторитарного государства в развивающемся мире — это перевоспитание общества. Чуждая для традиционного Востока система рыночно-частнособственнического хозяйства, созданная по европейскому стандарту, требовала переподготовки людей — собственников, предпринимателей, мастеров рыночной конкуренции, даже просто обычных ремесленников и крестьян. На Западе труженик капиталистического хозяйства воспитывался веками, не говоря уже об античном фундаменте и средневековых вольностях в городе, которые облегчали процесс. На традиционном Востоке никакой античности не было, а богатые торговые города имели мало общего с европейскими и полностью, даже весьма жестко, контролировались государством в лице его аппарата власти.

Для традиционного Востока было характерно так называемое “поголовное рабство” — феномен, отмеченный древними греками еще во времена греко-персидских войн и философски осмысленный Гегелем и Марксом. Суть его в том, что в обществе, построенном на основе власти-собственности, где власть первична и абсолютна, правитель — повелитель, а аппарат администрации — неодолимая сила, по своей воле и собственному разумению занимающаяся централизованной редистрибуцией, т. е. перераспределением совокупного продукта, общество составляют не граждане, а подданные. Подданный же и есть раб по отношению к власти. Более того, и сама дифференцированная по рангам администрация построена таким образом, что каждый нижестоящий находится в полной зависимости от стоящего над ним начальника.

Разумеется, в разных странах Востока сервильный комплекс проявлял себя различно, но он, тем не менее, был везде и потому всюду следовало его выкорчевывать. В деколонизованных странах этот комплекс предстал перед миром как символ слабости социума, отсутствия гражданского общества, без которого успешный экономический рост и тем более социальный прогресс немыслимы. Марксистский тезис о том, что крестьянин в XIX–XX вв. — это мелкий буржуа, — в наши дни уже практически пересмотрен в отечественной историографии. Восточный крестьянин, даже зажиточный и торгующий своим продуктом на рынке, только должен был стать похожим на буржуа, если для этого будут созданы подходящие условия. Собственно, именно к этому стремились и стремятся в наши дни государства деколонизованных стран.

Добиться этого нелегко, ибо сначала необходимо приспособить людей к безжалостным условиям капиталистического рынка. Государство в этой ситуации выступает как амортизатор, берущий на себя некоторые страховые функции и помогающий в первую очередь крестьянину выжить в нелегких условиях нового и непривычного для него существования [555] . Но и этого далеко не достаточно. Развитие рыночно-частнособственнических отношений ведет к тому, что миллионы неприспособившихся к ним выбиваются из колеи привычной жизни. Именно государство вынуждено брать на себя заботу о том, чтобы помочь обеспечить им минимальный стандарт существования. Разумеется, все эти функции уместнее выполнять авторитарному государству. Поэтому не приходится удивляться тому, что либеральная демократия во многих государствах деколонизованного Востока пока не имеет достаточно прочных позиций.

555

Вот характерный пример. Традиционно в неурожайные годы налоги на Востоке везде снижались или вовсе не взимались. Это было нормой для восточного государства. Но какое дело до урожая капиталистическому банку, дающему ссуды и требующему проценты и возврат долга?! Государство вынуждено вмешиваться в эти отношения и вносить в них привычные для населения страны коррективы.

Взаимоотношения

государства и общества осложняются еще и тем, что на успешную помощь и необходимую страховку у государства обычно нет необходимых средств. Немногие богатые нефтедолларами, в основном арабские, страны могут это себе позволить. О современной Японии, Тайване или Южной Корее тоже говорить не приходится — сегодня все они уже практически не относятся к числу развивающихся; это богатые и развитые страны. Но что касается большинства стран Востока, то для них проблема упирается в отсутствие средств. Проще говоря, бедность — это, пожалуй, одна из важнейших проблем современного Востока, причем проблема практически неразрешимая.

Бедность и отставание. Именно бедность и тесно связанное с ней отставание в темпах развития усугубляют положение подавляющего большинства стран Востока, в том числе и тех, кто совершил немалый скачок вперед. Это относится, например, к Индии, где небольшая часть населения, в основном городского (далеко не все городское!) живет более или менее сносно и может пользоваться благами современной жизни. Подавляющее большинство остальных, особенно земледельцев из низших каст, влачит жалкое существование, мало чем отличающееся от того, что было в предыдущих веках. В Китае при всем колоссальном экономическом росте за последние десятилетия заметно улучшились условия жизни у горожан и жителей пригородных и приморских районов, тогда как примерно половина населения, живущего в деревнях далеко от моря и больших городов, почти не ощутила благ новой жизни. Если же взять более бедные страны (классический пример — Афганистан), то окажется, что, очевидно, не только отставание, но и выживание населения там стоит под вопросом — при всем том, что с рождаемостью и демографическим приростом в них дело обстоит очень хорошо.

Бедность и отсталость развивающихся стран особенно видны на фоне процветания современного Запада. И это, пожалуй, самая важная из проблем, которые ныне заботят все мировое сообщество. Дело в том, что современный мир все в большей и большей степени буквально на глазах становится местом, где выходцы из Востока и жители восточных стран составляют заметно преобладающее большинство. Сегодня принято говорить о так называемом “золотом миллиарде” жителей процветающего Запада. Если принять эту цифру — хотя она, быть может, чуть преуменьшена, — то окажется, что на долю развивающихся и в основном отсталых стран приходится пять миллиардов. И стоит заметить, что эта доля неудержимо растет.

Результат очевиден: жителей развивающихся стран становится все больше. А так как живут они хуже, чем население Запада, к тому же разрыв между теми и другими все увеличивается, то не приходится удивляться, что давление Востока на Запад постоянно возрастает. Разумеется, оно принимает разные формы. Прежде всего стоит сказать о заметном росте активности и даже своеобразной агрессивности многих выходцев из стран Востока. Недовольные условиями жизни у себя дома, жители Африки и Азии правдами и неправдами стремятся переместиться на Запад, где они, даже находясь на самой низшей ступени социальной лестницы, обретают несопоставимые с тем, что имели дома, условия жизни.

Запад, ощущая свою ответственность за колониальное прошлое, вначале, сразу же после войны и деколонизации, до некоторой степени содействовал этому (законодательство Британского содружества наций, пришедшего на смену империи, официально разрешало жителям английских колоний селиться в Англии) [556] , пока процесс не оказался чересчур интенсивным. Но и запреты либо ограничения, введенные ныне почти во всех странах процветающего Запада, не в состоянии его остановить. Теперь Запад пытается решить проблему иными способами, но и здесь он наталкивается на неразрешимые трудности.

556

К слову, это очень высоко ценится соответствующими развивающимися странами, ни одна из которых не пренебрегает своим членством в содружестве. Напротив, высоко ценит его, не в последнюю очередь за те льготы и преимущества, которые им это членство дает. Как известно, английское правительство использует Содружество как важный политический рычаг, отказывая в нем временно тем из его членов, где, скажем, происходит военный переворот. Не так давно эту политику испытала на себе Нигерия, чье членство в Содружестве было восстановлено лишь после образования гражданского правительства. В конце 1999 г. аналогичная угроза нависла над Пакистаном.