Мир в латах (сборник)
Шрифт:
Они уходили все дальше и дальше, предавая его в последний раз, а Илья был бессилен что-либо изменить. Он снова раздваивался, как тогда, с Линой… Или тогда раздваивался не он?.. Все было странно, ярко и невесомо, и было ясно только, что его второе “Я” — Жюль Карне.
“Ты понимаешь происходящее там?” — спросил Жюль, глядя на огненные стрелы.
“Да! Ультиматум все-таки реализуется”, — ответил Илья.
“Начнется большая заваруха”, — сказал Жюль. — Ты сможешь скрыться”.
“Да,
“И таких, как ты, станет очень много. Очень-очень…”
“Наверное. Но меня это не радует”.
“Почему?”
“Потому что станет меньше таких, как ты. И с каждым поколением- число их будет уменьшаться”.
“А тебе что до этого? Ведь такие, как я, сломали твою жизнь. И не только твою…”
“Да, сломали… Но они были людьми, и большинство из них не ведали, что творят”.
“Что тебе до них? Ты-то ведь не человек”, — сказал Жюль.
“Неправда, я тоже человек, — сказал Илья. — Но таким, как я и Лина, нет места в этом мире”.
“В этом — нет! Но в том, который возникнет после реализации Ультиматума — будет…”
“А тебе не жаль этого, пока еще существующего?” — спросил Илья.
“Жаль, — сказал Жюль. — Но это мир Рыманова, а Рыманов заслужил подобный конец. Я, пожалуй, даже рад, что жить моему начальнику осталось всего несколько десятков минут и никто уже ничего не сможет изменить”.
“Ты ошибаешься. Я смогу!”
“Ты?!”
“Я! Ведь я же не человек. Ты сам сказал… А моя нечеловечность кое-чего стоит”.
Илья протянул к цветку руку, хватая уходящих знакомых и незнакомых за холодные пальцы, чтобы они повернулись и посмотрели ему в глаза, но сил не хватало, и мертвые лица равнодушно проплывали мимо. В памяти уходящих не было его, Ильи, там присутствовали только координаты атомных реакторов, до которых они обязаны были добраться. И подступило отчаяние, потому что все усилия оказались бесполезными, и мать зря полезла в петлю, и Глинка зря застрелился, и зря Анхель Санчес получил свою пулю в лоб, и Гиборьян зря перешел Рубикон…
“Чувствуешь, не получается”, — обрадованно произнес Жюль.
“Да, не получается, — сказал Илья. — Жаль, но, видимо, я тоже всего-навсего человек”.
И тут рядом с его слабеющими руками протянулись другие, горячие, ласковые, нежные, девичьи. И все изменилось. Лепестки начали замедлять свой полет, мертвые лица повернулись в сторону Ильи, заметили его, обрадовались, и он увидел, как цветок смерти, распустившийся над океаном, начал опадать. Лепестки его изгибались, выворачивались и устремлялись — один за другим — в некую точку, центром
“Везет тебе, — сказал Жюль. — А если бы не счастливая случайность?”
“Мне всегда везет, — сказал Илья. — Это у меня от тебя. Только при чем здесь счастливая случайность?”
“А если бы ты полетел в другую сторону?.. А если бы старт оказался не на этом острове?.. А если бы рядом не было Лины?..”
“При чем здесь стороны и острова? Даже находись старт в другом полушарии, все было бы так же. И Лины не могло не быть рядом! Разве не так?”
Ответа не последовало: Жюль исчез. И тьма исчезла. Вокруг снова была кабина “джампера”, и Лина держала Илью за руку, а внизу раскинулась поверхность океана.
— Опять без меня хотел? — проговорила Лина.
— Спасибо! — сказал Илья. — Я без тебя больше никуда.
Лина не ответила. Она тянулась губами к его губам.
А с неба стремительно падали огненные стрелы. Как солнечные слезы. Зеркальная гладь вспучилась белыми столбами, ударили громовые раскаты. На пульте “джампера” замигало табло “Авария энергетической установки”.
— Это конец? — спросила Лина.
— Нет, — сказал Илья, делая вид, что не понял. — Все будет продолжаться.
И зажал ей рот поцелуем.
А над миром летела последняя мысль Гиборьяна:
Война сняла с себя латы, Мир надевает их на себя. Мы знаем, что учиняет война, Кто знает, на что способен мир?Мысль летела над спокойными и бушующими водами океана, над весело шумящими и умирающими лесами, над песчаными и ледяными пустынями. Над светлыми и смрадными городами…
Повести и рассказы
Сергей Иванов
Сияющая Друза
…Немногие смельчаки могут похвастаться тем, что добыли Сияющую Друзу, так как водится она только на планетах Легантов. Мало осталось этих планет, и непохожи они друг на друга, но одинаково опасны для тех, кто осмелится нарушить многовековой покой. Неисчислимы опасности, которые подстерегают безумца, ступившего из звездолета на планету Легантов, и нельзя их предусмотреть, потому что каждого ожидает Неведомое, всякий раз иное, но одинаково грозное и неумолимое…
Джим Баттиски остановил двигатель и откинул дверцу кабины. Над радиатором “Птенца” зыбким маревом струился воздух. Хотя они возвращались по уже проложенной огромным “Буцефалом” старой колее, сырая почва расступалась под гусеницами, и нередко приходилось останавливаться, чтобы дать остыть двигателю.
Сэм Белавенц тяжело спрыгнул на землю. Ноги по щиколотку ушли в черное месиво. Сэм достал из кармана комбинезона сигарету — и закурил. В неподвижном воздухе дым не поднимался вверх, а висел белым облаком. Здесь, на Зелени, никогда не было ни малейшего ветерка.