Мир в моих руках
Шрифт:
Рассвет… Иного богатства мне не надо…
А впрочем, легкомыслен я и потому
Мне иногда и звёздный свет — отрада…
И вдруг обнял обломок берёзы, зарыдал. Чёрные хранители смутились, разошлись. Рыжеволосый, Старейшина и ещё шестеро мрачно сплюнули на землю, перед тем, как уйти. Быстро стемнело. Ночью Камилл просидел около дерева, почти не шевелясь: лунный свет очерчивал его сгорбленную спину и поникшие
Но грустно любоваться драгоценным одному!
Камилл вдоволь досадил и белокрылым — своим усердием по спасению мира, схватками с ними и нападениями на Серых карателей Тьмы — и чёрнокрылым — своей жестокой расправой над орденом инквизиторов, которая не могла остаться незамеченной и подпортила репутацию управляющих Тьмой, и без того страшную. И потому он не мог умереть своей смертью. А, впрочем, как и большинство хранителей Равновесия.
В день его смерти Кайер не сдержался и разрыдался, прячась в какой-то глуши, в чаще леса. Люди уходили из его жизни один за другим… люди, как-то отмеченные его сердцем… он потерял всех… всех…
Вдруг он ощутил, как в море за соседней страной всколыхнулось пространство… то как будто накалилось, съёжилось от боли… Он сел ровно, прикрыл глаза…
На вершине морской скалы, почти у самого края, стоял Киа. Ветер развевал его старый потрёпанный плащ с меховой полосой по форме похожей на змею, рвал шнурок с клыком хищного зверя. Киа смотрел куда-то перед собой. На его щеках в солнечных лучах поблёскивали две полоски слёз… Страж Небес тяжело вздыхал. Дрожащая рука его судорожно сжимала ворот, словно его только что душили…
«Камилл так же судорожно сжимал ворот, когда его полоснули по горлу» — невольно отметил Кайер.
Впрочем, иноземец сразу же улыбнулся. Киа вернулся! Вернулся! Теперь можно будет поговорить с ним!
Кайер поднялся. Сделал шаг вперёд — и уже стоял на скале, наклонившейся над морской бездной, за Стражем Небес. Тот вдруг, почуяв, обернулся. Яростно сверкнули его тёмные глаза.
— У меня сейчас нет желания спорить или драться, — мрачно сказал Творец чужого мира, — Если ты пришёл за этим, я помогу тебе улететь куда-нибудь в жаркие пески или затхлое ущелье — и застрять там надолго.
— А сможешь? — ухмыльнулся пришелец из другого мира.
— Ради тебя и ради сегодня — смогу, — проворчал Киа, — Какого ветра ты припёрся ко мне именно сегодня? Я хочу побыть один. В месте, где меня не найдут.
И он совершенно спокойно отвернулся от своего противника, уселся почти у самого обрыва — край его плаща даже свесился вниз — и стал смотреть на море. Спиной к медленно разгорающемуся закату. То ли не верил, что Кайер сможет убить его, то ли… сегодня ему было всё равно?.. Но может ли человек, ставший богом, мечтать о смерти?.. Вот так спокойно согласиться подставить спиной под удар, всё, что имел, потерять?..
— Я просто… — мужчина смутился и не сразу смог продолжить свою мысль, — Рад, что ты вернулся.
— Гадить миру в одиночку скучно? Непременно нужно посмотреть на моё страдающее лицо? — проворчал парень, который один лишь знал, сколько
— Просто… — начал было Кайер и задумчиво потёр усы — память о прошлой роли и недавней местной моде.
«А вообще… какого чёрта я к нему припёрся? — мрачно подумал он, обозлившись на самого себя за этот непонятный порыв. — После всего, что я натворил в его мире, глупо надеяться, что он захочет снизойти до разговора со мной»
Киа молчал, даже не смотря на него.
«А значит, я снова остался один, — подумал Кайер и вздохнул, — А, впрочем, я и так всё время был здесь один»
Какое-то непонятное неприятное чувство болезненно сдавило ему душу.
«Я всегда буду здесь один. Я остаюсь для этого мира чужаком. Я заперт в этом проклятом месте. И, если мне не повезёт, заперт насовсем. Чёртово бессмертие!»
— Только не говори, что ты пришёл извиниться. Я не поверю, — припечатал Страж Небес.
«А вообще, он придурок. Сотворил мир, где он является богом — и прячется ото всех, как какой-то прислужник Небес. Что толку было сотворять мир, где его никто не признает за Бога?»
— Делать мне, что ли, больше нечего, как извиняться? — проворчал Кайер, — Я тебе твоё доброе дело никогда не прощу! Я тебя не просил вырывать мою душу из моего родного мира и затаскивать сюда!
— Свали по-хорошему, а? — голос Киа стал злее, а над морем начали сгущаться грозовые тучи.
«Но если я продолжу ругаться с ним, то мне опять будет не с кем говорить… хотя стал бы он вообще со мною разговаривать?..»
— Я хочу только петь и смотреть на море, — сказал Страж Небес уже тише — и небо вдруг прояснилось.
Он вздохнул и вдруг… запел. Совершенно игнорируя своего врага, стоящего у него за спиной:
Где-то поёт соловей…
Путник в дороге домой…
Сердце в дороге домой…
Между колючих ветвей…
Пел он пронзительно — от его голоса и незатейливых слов душу услышавшего их защемило тоской. Тоской по той дороге, где он шёл с Анжелой… с его женщиной… им тогда казалось, что они идут домой… что где-то там, далеко-далеко, в чужой ещё северной стране они обретут наконец-то свой собственный дом… А ещё Киа пел заразно. Не удержавшись, Кайер вклинился в образовавшуюся паузу:
Где-то рассветы встают…
Путник идёт и идёт…
То он молчит, то поёт…
Цветы у дороги растут…
Где же, где же мой дом?
Я потерял путь домой…
Голос любимый родной…
Голос тоски словно гром…
Он замолчал, растерянный. Странно, у него тоже получилось сложить что-то самому! Киа грустно продолжил, отчего-то вступив то ли в эту словесную игру, то ли в новое противостояние, то ли в этот унылый разговор двух одиноких сердец: