Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности
Шрифт:
— Ты знаешь о нем? — с удивлением на лице обернулся Герберт.
— Наслышана. Допросы бывают очень грязными, но информативными.
— О чем Вы? — растеряно смотрел на обоих Адлер.
— Враг Кану — наш враг. Вчера я отдал приказ расстрелять его.
— Значит все кончено?
— Нет, Роземари, остались его дневники. Но неизвестно где они.
— Будем искать!
— Но это еще не все. После смерти проявилось то, что они называют „вознесением“. У него это получилось. Думаю, это могло повлиять на одного из моих солдат.
— И он дезертировал, — добавил Адлер.
—
— Как такое возможно? — сказала женщина. — Это сделали с ним шуринаты? Они не Боги!
— Значит, у них есть технологии Богов.
— Грязнокровки! — и Роземари плюнула на землю. — Но мы очистим землю от нашей грязи. И у нас не будет таких как у них.
— Людвиг не посвятил меня в эту конспирологию, — сказал Штейн.
— Друг мой, я как раз собирался посвятить тебя в это дело. Но где твои братья?
— Я отправил их в город. Продовольствие не помешает добыть.
— Перстни на них? — снимая кольцо, спросил Герберт.
— Да, а что?
— Они покойники, — выдохнула блондинка, пряча перстень. — Не стоит рассчитывать на их возвращение. И сними этот знак отличия с руки. Спрячь его, спрячь перстень. На нас идет охота.
— Герберт, — снимая кольцо. — Об этом ты говорил. Это важное дело?
— Не совсем, — улыбнулся изверг.
— А что за дело-то? Ты хотел, чтоб я помог?
— Эти старики, в другом облачении, но я уверен, они как-то связаны с тем стариком, — вздыхая полной грудью, он закрыл глаза.
— Так, с чем тебе помочь, друг?
— Спонтанное самовозгорание, — изверг резко открыл глаза.
Доктор пришел в себя. Что-то постоянно стучало похлестывая.
— Я, что уснул? — спросил он сам себя. — Что это за стук? — напрягая глаза.
Обернувшись, он увидел, как бобина с пленкой краем хлестала о корпус проектора. Постоянно прокручиваясь, она билась, издавая хруст.
— Черт, — подскочив на ноги, мужчина принялся устранять неполадку. — Так значит, это было лишь сном. Фу! А что тогда на пленке?
[1] Генрих Луитпольд Гиммлер — один из главных деятелей нацистской Германии, нацистской партии и рейхсфюрер СС (1929–1945). В 1935 году основал исследовательское общество „Аненербе“.
Глава 13
Дорога в путь с собой меня ведет,
Открыть все тайны, жизни суть.
Желание идти, меня с собой несет,
По небу к звездам в дальний путь.
Изгоем стать для испытанья доли,
Уйти на век, накинув звездный плед.
Из мира, который сам себя, от боли,
Загубит в череде ближайших лет.
отрывок из текста песни
„Через тысячи лет…“
композитор
Анжела Рун
2017 год н. э.
Глава 13. Отец (часть 1)
Внезапно на ткани забегали черные размытые пятна. Доктор подкрутил тут же фокус. И они превратились в черточки, появились цифры. Отсчет был небольшим. 3, 2, 1 — и на экране появился силуэт какого-то человека.
По его белому одеянию Владислав сразу понял, что это был санитар больницы. Он тут же вспомнил надпись на бобине о психиатрической лечебнице. И еще подкрутил фокус.
На полотне появилась половина лица, остальную часть экрана закрывал его белый халат. С напряженным взглядом персонаж фильма смотрел в камеру. Потом он почесал затылок и, не отрываясь от камеры, вновь уставился в центр кадра. Человек опустил свой взгляд вниз, продолжая проверять камеру, осматривая ножки штатива. Камера внезапно наклонилось, а потом вновь стала на прежнее место. Улыбнувшись с неуверенностью, он начал отходить назад. В кадре отчетливо появились его крупные и широкие плечи.
— Санитар психбольницы, — сказал про себя Владислав. — А почему звука нет? — прокручивая ручку усилителя. — Запись вроде должна быть со звуком. Черт!
Санитар еще раз бросил взгляд вниз, рассматривая штатив, а потом приподнял взгляд на камеру. Развернувшись, он направился к столу с каким-то прибором. Рядом стоял микрофон. Поочередно подергав каждый провод, идущий от него к камере, мужчина нажал на что-то.
Из динамиков раздалось слабое шипение. Лесневский прибавил еще громкости и услышал шоркающий звук материала халата санитара.
— Да! — выдохнул он, говоря на французском языке. — Наверно, включил, — он вновь что-то клацнул.
— Ага! — воскликнул Владислав. — Звук работает! — вновь тем же радостным голосом, подкручивая ручку громкости.
И звук стал чистым, без шипения.
— Я молодец! — улыбался Лесневский.
— Штатив закрепил? — из-за кадра донесся голос на французском языке.
— Да, да, — улыбнулся санитар. — Я включил запись! — он так же отвечал на французском.
— Франц! Ты закончил? — вновь донесся голос.
— Да, да. Обен! — бросив все, он направился к выходу. — Уходим! А пленки хватит? — остановившись у двери, спросил Франц.
— Да, пусть пишется. Доктор так и сказал, — появился второй, направляясь к первому.
— Точно?
— Они сказали сделать запись на эту пленку! И не мучай меня вопросами, ответами на которые я не располагаю.
— Обен, так пленка же не вечная. У нее лимит.
— Доктор не разбирается в таких камерах и не хочет разбираться. Он сказал включить и уйти. И, между прочим, мы уже пишемся на эту пленку.