Мир в табакерке, или чтиво с убийством

Рэнкин Роберт

Долгие годы эта проблема казалась непреодолимой. На некоторых, самых крутых, вечеринках в конечном итоге вообще не оказывалось приглашенных звезд – они все сидели в машинах на стоянке, упершись взглядом в спины своих шоферов и терпеливо ожидая, когда кто-нибудь из них войдет первым. Потом наступало утро и все разъезжались по домам.

Конечно же, это не могло не подвигнуть одного изобретательного хозяина очередной звездной вечеринки на то, чтобы нанять специально обученных актеров и актрис сыграть роль первых гостей. Они прибывали

точно вовремя, выбирались из лимузинов, махали и улыбались толпе зевак, и входили в зал, тем самым побуждая уклоняющихся от своих обязанностей звезд последовать их примеру.

Отличная была идея.

Вся проблема в том, что некоторые из этих специально обученных актеров и актрис становились настолько знаменитыми – именно потому, что всегда приезжали на вечеринки первыми – что начинали дуться и требовать, чтобы наняли других актеров и актрис, чтобы те приезжали раньше их самих. Так и сделали, и тогда уже следующее звено стало выдвигать те же требования, и так далее, и так далее.

В результате на некоторых звездных вечеринках вообще не было настоящих звезд, только фальшивки, которых наняли, чтобы они прибыли первыми, и фальшивки, которых наняли, чтобы они приехали еще раньше.

И если вы когда-нибудь смотрели церемонии вручения всяких крупных наград по ТВ, вы понимаете, о чем я.

Чтобы избежать таких проблем на своей вечеринке, Т.С. Давстон прибегнул к услугам некоего Колина Делано Хьюза.

Колин был знаменитым преступником, а знаменитости, всем известно, просто обожают преступников. Они обожают быть в их обществе. Они обожают пить-плясать в их клубах. Отдыхать с ними на их виллах в Испании и в бунгало на их тропических островах. Оказываться вместе с ними замешанными в скандалы, когда нужно разрекламировать свой последний кинофильм или альбом.

Знаменитости обожают преступников.

А преступники отвечают им взаимностью.

Так что все прекрасно.

Колин уже удалился от дел, но в свое время он был особенно жестоким и беспощадным преступником. Отпиливал головы ручной пилой, расстреливал невинных прохожих, торговал наркотиками – в общем, озорничал как мог. Разумеется, за его автобиографию охотно ухватились издатели и она стала международным бестселлером.

Понадобилось изрядное количество бумаги с портретами и два килограмма героина, чтобы заручиться услугами Колина в качестве первого прибывшего гостя. Однако, как подобает профессионалу, он прибыл ровно в восемь, на каждом плече – красотка из Эссекса, а на лице – широченная ухмылка.

Я тепло приветствовал его и пожал ему руку.

– Очень рад познакомиться, – сказал я.

А потом я представил его Норману.

– И кто, по-твоему, перед тобой стоит, ублюдок? – спросил Колин.

Ну, а после Колина потянулись и остальные. Ко входу подтягивался экипаж за экипажем, и в двери вливался непрерывный поток отборнейших звезд – они улыбались, махали толпам зевак, распространяи вокруг себя мир

и любовь, и вообще вели себя так, словно это они были хозяевами дворца.

– Стадо уродов, – сказал я Норману.

– Херня, – ответил бакалейщик. – За все эти годы ты завел себе полно приятелей среди звезд. А злишься ты просто потому, что на самом деле это не твоя вечеринка, и ты боишься, что один из них собирается тебя убить.

– Вот здесь ты не ошибся, – заметил я.

– Со мной это частенько бывает. Вон, смотри-ка, Фиг-в-урне-с-пивом.

– КТО?!

– Сигурни Уивер. Смотри – я с ней сейчас заговорю, и она заведется.

Норман нырнул в толпу. Я пожал еще несколько рук и пробормотал еще несколько приветственных фраз.

В схеме прибытий наметилась интересная закономерность. Вслед за каждой золочено-звездной знаменитостью приезжал ее негатив: мрачнолицый фраконосный бизнесменообразный тип с хорошо одетой и плохо сохранившейся дамой у локтя. Вот одного из них, сдавалось мне, и следовало опасаться.

Я уже пожал руку старому хрену и как-там-его-в-лицо, не тому, а другому. И двум типам из колумбийского наркокартеля. Лысая дама, которая обычно носила парик, еще не приехала. А также тот парень, который управлял всеми этими компаниями.

И если я просто скажу «меня трясло от возбуждения», вы поймете, что я имею в виду.

Большой зал постепенно заполнялся, и все оживленно болтали. Обслуживающий персонал занялся делом: разносили блюда с нюхательной смесью, подносы с теми канапушками, смысла в которых я до сих пор так и не нашел, выпивку… еще выпивку… и еще выпивку…

Мне пришло в голову, что никто еще не достал бутылку, которую должен был принести с собой.

– А вот и моя бутылка, – сказал кто-то.

Я поднял глаза и узрел золотую улыбку профессора Мерлина.

– Профессор, – сказал я. – Прекрасно выглядите.

И он прекрасно выглядел. Не постарел ни на один день.

Внешность его была просто фантастической. Напудренное лицо и лиловые букли; бриллиантовые серьги в ушах и жемчужинки, насаженные на кончики напомаженных усов. Бархатный сюртук белее бледного. Клетчатые шелковые штаны и башмаки с пряжками. Тонкие пальцы, отягощенные роскошными перстнями. Бирюзовые глаза весело сияли.

– Привет, юный Эдвин, – сказал он.

Я стиснул его пальцы.

– Я так рад, что вы пришли, – сказал я. – Я видел вас в списке приглашенных, но даже не думал, что вы еще…

– Жив?

– Ну…

– Жив, как видишь, жив, как всегда. И весел при этом. – Он протянул мне бутылку, завернутую в оберточную бумагу. – Что-то особенное, – подмигнул он мне. – Марсианское шерри. Привез из путешествий на другие планеты. Расскажу потом, если захочешь. А сейчас, видимо, я должен заняться делом.

– Выпивкой? – предположил я.

– Конферансом, дорогой мой. Незабвенный Т.С. Давстон подрядил меня поработать церемониймейстером. А ты не знал?