Мир в табакерке, или чтиво с убийством
Шрифт:
И при этом был не одинок. Меня догнал Норман. Он бежал на четвереньках, запутавшись в спустившихся до лодыжек штанах.
В руке у него была связка тех самых ключей.
– На улицу! – крикнул он. – Быстро, я запру дверь!
Мы пулей выскочили на улицу и захлопнули за собой дверь под самым носом летящего по пятам бардака. Норман повернул ключ в замке.
– Вроде отбились, – сказал он.
– Время! Сколько времени?
– Проклятье, – пробормотал Норман, сбросил башмаки на платформе и подтянул дымящиеся штаны. – У меня часы в пиджаке.
– Тогда бегом к воротам. Давай, кто быстрее?
Я уже встал в позицию для низкий старта, когда Норман сказал:
– Погоди-ка.
– Чего? – спросил я. – Что случилось?
Норман вглядывался в темноту.
– Что-то там не то, – сказал он. – Ясно чую.
Я прищурился.
– Да ну тебя. Нашел время бояться темноты.
– Слишком тихо. Слишком спокойно.
– Где? За дверью?
Из– за стены замка Давстон доносился гул побоища. Звенели стекла, ломалась мебель. Иногда слышались глухие удары, когда кто-нибудь со всего размаху влетал в невидимый столб. Хотя на самом деле их не было слышно во всем этом гвалте.
– Смотри! – и Норман показал куда-то в сторону. В неверном свете, который с трудом вырывался из окон зала, испещренных пляшущими силуэтами, мы увидели большие черные грузовики – такие, у которых фургон прицепляется отдельно к кабине. Теперь задние двери у них были открыты, и к ним приставлены наклонные трапы. Норман осторожно (он шел в одних носках) зашагал к ближайшему фургону.
– У нас времени нет! – крикнул я. – Ну давай, Норман, пошли скорее!
– Нет, погоди, – Норман наклонился и понюхал трап. – Падаль, – сказал он, – воняет гнилым мясом. В фургонах пусто, но то, что там было, жрет мясо.
– Дикие звери, – я тут же оказался рядом с Норманом. – Их выпустили в парк, на тот случай, если кто-то не взорвется.
– О каждой мелочи позаботился этот Давстон, а?
– Как всегда, ничего не упустил из виду.
– О Боже, – сказал Норман и снова куда-то показал, на этот раз прямо в темноту. Я посмотрел туда, куда он указывал и то, что я увидел, мне не понравилось.
Их там были, наверно, сотни. Может быть, тысячи. Они притаились в темноте, там, куда не доходил свет из окон зала. Притаились на грани тьмы, так сказать.
Химеры.
Взрослые химеры? Подростки? Да хоть младенцы! Они были здоровенные, сволочи. Чуть не под три метра в высоту, и все щерили клыкастые пасти.
Химеры.
Брюссельская капуста и василиск. В сумме хищник.
Кстати, если когда-нибудь снова появится технология, которая позволит снимать кино, и они решат экранизировать эту книгу, из этого получится хороший рекламный ролик. Вот представьте таинственный голос за кадром: «Он вышел из ночи. Брюссельская капуста и василиск. В сумме – хищник».
Меня мог бы сыграть Мел Гибсон. И может быть, Денни де Вито удалось бы уговорить сыграть Нормана.
– Великий Конструктор, это еще кто? – спросил Норман. – Это что, триффиды?
– Это не кто, а что, мы окружены, и у нас
– Они нас съедят! – Нормана жутко трясло. – Я даже не сомневаюсь. Просто сожрут.
– Еще как сожрут. Норман, придумай что-нибудь.
– Я? Почему я?
– Потому что ты у нас изобретатель. Вот и изобрети что-нибудь, чтоб мы могли смыться.
– Ладно, – сказал Норман. – Ладно. Хорошо. Да. Итак. Давай представим себе, что это кино.
– Что?
– Это кино, и нас играют суперзвезды. Тебя играет Денни де Вито, а меня – Арнольд Шварценеггер.
– Норман, у нас нет на это времени.
– Думай же! Что бы сделал Арни в такой ситуации?
Я посмотрел на Нормана.
Норман посмотрел на меня.
– Арни залез бы в грузовик, – сказал я.
– В грузовик! – завопил Норман, и мы ринулись к кабине. И очень быстро ринулись, скажу я вам. Но надо воздать должное растительному царству. Когда у него появляется шанс сделать то, чего ему больше всего хочется, а больше всего ему хочется, как мне годы назад поведал дядюшка Джон Перу Джонс, «погулять», оно вылезает на волю и времени даром не теряет.
Химеры понеслись в нашу сторону зеленой, клыкастой, ветвистой волной. Мы едва успели влезть в кабину, и они окружили нас, хлеща по стеклам волокнистыми щупальцами и злобно клацая огромными клыками.
Мы заперли двери, будьте уверены.
Норман сидел за рулем. – Заводи! – заорал я на него. – Заводи!
– Где ключи? – спросил Норман.
– Почем я знаю! Из твоих ни один не подойдет?
– Ты сам понял, чего сказал?
– Вот суки! Вот суки! – Краем глаза я увидел часы на приборном щитке. Такие, знаете, с зелеными циферками. На них было 23:59. – Вот суки!
Стекло рядом со мной треснуло. Над ухом клацнули клыки.
– Садись за руль! – завопил Норман. – Я полезу под щиток, замкну провода!
– Как?
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я тратил время на объяснения?
– Нет. Полезай.
Я перелез через Нормана, а он подлез под меня. Химеры так молотили по кабине, что я чуть не оглох, а фургон раскачивался из стороны в сторону. Потом вылетело окно, у которого я раньше сидел, и вот теперь у нас действительно начались проблемы.
Норман лихорадочно возился под щитком. Я прижался к рулю и пытался сообразить, как управлять этим фургоном, как вдруг все стало чуть-чуть зеленым. То есть очень зеленым.
– Ааааа! Убери это! – Норман лягался и вопил. Кабина заполнилась водоворотом щупалец, скрежетом зубов и чудовищной (то есть на самом деле чудовищной) вонью из капустной пасти. – Аааааа! – выл Норман. – Оно меня достало! Достало!
И оно точно достало его.
Я пытался оторвать от него эту тварь, пустив в ход кулаки, но особого толку от них не было. Над ветровым стеклом я заметил такой большой козырек, который опускают, чтобы солнце не слепило глаза. Я прикинул, что если его оторвать, у меня будет хоть какое-то оружие. Я дотянулся до него и сильно дернул.