Мир жизни и смерти 8
Шрифт:
— Сейчас нас жестко трахнут, — произнесла она тоном, констатирующим непреложный факт, — быстро, делай как я.
— Что? Вася, Васенька, только причёску не помни! — Раздался писк Флоры, но я уже ничего не слышал, я поднял голову к небесам, оглашая ущелье настоящим ревом.
А когда снова опустил голову, картинка разительно изменилась: обе девушки стояли ко мне спиной соблазнительно выгнувшись, тщательно раздвигая подрагивающими пальчиками ягодицы, открывая моему взору зовущее лоно. Одна из них была уже полностью готова, со второй ниточка стрингов сейчас сползала на колени.
Осознать все это я не мог, в голове бились одни только странные,
Один шаг и мои лапы ложатся на зовущие бедра, а лоно принимает так, будто последнюю вечность только этого и ждало. Я опять тихо зарычал, двигаясь все быстрее и резче, заставляя человеческую самку жалобно стонать.
— Ой, господи, ай! О боже!
— Потише, Лапуля, не серди его, я боюсь…
— Господи… сейчас он… боже… до тебя… ах… доберется… я на тебя… ах… тогда посмотрю… о господи!
Я глухо, но угрожающе зарычал, заставляя их заткнуться и тут же снова зарычал, от подступающего удовольствия, приподнял ее над землей за бедра, просто насаживая на шишковатый конец трепещущее тело.
— … о господи боже, все-таки надо было перед походом ему быстренько отдаться…
Я зарычал торжествующе, на несколько мгновений прижимая пышные ягодицы к своим бедрам, выплескивая недавнюю боль и кипящий адреналин, после чего небрежно отбросил в сторону постанывающее, содрогающееся тело. Огонь в жилах слегка приугас, но этого мне было слишком мало. Нужно еще.
Не слушая тихих причитаний, я развернул вторую к себе насаживая и ее. Сначала даже с моей вновь приобретенной силой дело шло туго, но затем все резко изменилось: ее хвост обвил мое бедро, заставляя меня двигаться все быстрее и прижиматься все плотнее. Вот это настоящая женщина: только стоны удовольствия и всё ускоряющееся движение бедер до самого финала. Тихий рык и почти угасший огонь в теле. Боль полностью ушла, но огонь еще бурлил во мне.
Надо, надо еще… а тут как раз первая самка уже очнулась и, собрав силы, подползла опять ко мне и теперь стоит в ожидании на коленях, обнимая ладонями свою грудь и широко раскрыв свои пухлые губы. Мои лапы легли ей на затылок, щелочки зрачков уставились в ее глаза, в которых одновременно читались трепет, вожделение и страх. В этот раз, когда я вошел в нее, она не отвела их, положив руки мне на бедра начав плавно двигать головой.
Сзади подошла суккуба, обнимая меня за талию, утыкаясь грудью и носом мне в спину.
— Мой господин, — промурлыкала она, — вы были так напористы и страстны… Надо будет обязательно повторить, и как можно скорее.
Я ей ничего не ответил, лишь крепче сжал голову Лапочки, выплёскивая остатки внезапно охватившего меня возбуждения.
— Ах-х… Хорошо…
Я блаженно выдохнул, и замер на долгую минуту, постепенно приходя в себя. Затем поморгал глазами, осознавая, что ко мне вернулось нормальное зрение. С удивлением огляделся:
— Девчонки, а что здесь сейчас было?
— Василий, ты вернулся?
— Да вроде я здесь и был, только со мной что-то странное творилось, как будто кто-то другой в голову вселился.
— Уф, — облегченно выдохнула Лапочка, поднимаясь с колен и вытирая запястьем губы, — я же сказала, способ, проверенный временем, им можно угомонить даже демона. Только, надеюсь, это с тобой будет не очень часто происходить, а то мы сегодня так никуда и не доберёмся.
— Это да, — из-за моей спины вышла Флора, в боевой раскраске суккубы и без всякой уложенной причёски, которую разметало напрочь, да и сеточки с бриллиантами
Просто грива непослушных вьющихся локонов, но мне так даже больше понравилось, самая подходящая причёска для ведьмы или суккубы. Я посмотрел на встающую луну и покачал головой.
— Давайте, выдвигаемся, а то мы что-то здесь и так долго задержались.
Почему-то мои слова вызвали у девушек нервный смех, но противиться они не стали, быстро собрались, наконец, выбираясь из полуразрушенной беседки. Флора вызвала своего Скорпа, устраиваясь в седле, а я Дола, посмотрел на его довольную рожу и не больно оставшись довольным увиденным, нацепил на него маску, насадки на рога и копыта. Вот теперь его образ стал завершенным: мифриловая попона и копыта, блестящие золотом закрученные рога, и маска, превращающая туповатую морду Дола, в морду дракона, с алыми глазами и бьющим из ноздрей густым паром. Завершающая деталь нашего образа: взгромоздиться в седло и навернуть на запястье конец цепи, идущий от ошейника Лапочки.
— Дол, давай малый ход вперёд, только не торопись, а то наша рабыня на своих копытцах за нами не успеет.
Хоть луна и встала уже высоко, отлично освещая наш путь, однако всё же здесь была обычная горная тропа, усыпанная камнями, а не городская магистраль. Тем более здесь недавно прошёл дождь и было полно луж. Я сплюнул в одну из них, и тут же остановил набравшего ход барана.
— Это что за…
Я спрыгнул с седла и вернулся к луже, уставившись на своё отражение.
— Твою ж мать…
Нет, лицо не слишком изменилось, но вот череп увеличился и из него торчало два рога, изгибающихся назад, закручивающихся вокруг заострившихся ушей и торчащих вперёд над раздавшимися в ширину плечами. Грудная клетка тоже раздалась чуть ли не вдвое, а штаны солидно топорщились.
— Ни хрена себе, это чегой-то?
Я постучал себя по рогу кулаком, получив густой, гулкий звук.
— Это напоминание о том, что нельзя молодую жену слишком часто одну оставлять, — буркнула Лапочка, — пойдём уже, а то с голыми сиськами здесь зверски холодно.
— На держи, — Флора вытащила из сумки факел, тут же вспыхнувший ярким пламенем, — неси, типа ты там путь освещаешь, заодно хоть тити погреешь.
Я хотел было сказать, что ночная прохлада очень положительно влияет на вид её бодро торчащих сосков, но тут спереди донёсся визгливый вскрик, и я отвлёкся, формируя в левой ладони файербол.
И почти сразу же погасил его, так как через десяток шагов ущелье резко закончилось, будто ножом обрезанное, и перед нами распахнулась окружённая со всех сторон горами, ярко освещённая долина. Она была не маленькой, но горящего в её центре костра было достаточно, чтобы осветить самые дальние её уголки. Вокруг и над костром, видимо сложенного из цельных брёвен, сновало множество теней, ещё больше их было на земле вокруг костра, и у каждой тени был свой огонёк, ещё больше разгоняющий тьму. На дальней стороне долины прямо на склоне горы был вырублен готический замок, впрочем, может быть, он и был там построен, но сливался с окружающими его скалами как единое целое. Его многочисленные окна тоже горели, моргая алыми отблесками, а от его балконов то и дело отлетали непонятные, слегка сплющенные оранжевые шары, которые неспешно кружились над долиной, выделывая изящные пируэты и не спеша возвращались обратно к замку. Еще выше в воздухе кружилось что-то, похожее на летающие китайские фонарики, помаргивая нам с высоты тревожными огоньками.