Мираж в обручальном кольце
Шрифт:
— Не знаю, но, как бы то ни было, нам следует сообщить об этом милиции, — сказала я. — Что ни говори, а роста и сил у Алекса вполне хватило бы.
— Чтобы убить хозяина? — переспросила Катерина.
Я молча кивнула.
— Да, и он правша, — сказала Катька.
— А Настя сидела все это время в туалете, — добавила я. — И вполне могла видеть убийцу. Это нам она заливала, что ничего не видела и не слышала из-за шума текущей воды. А в действительности она могла видеть и само убийство, и убийцу. А теперь хочет денег за свое молчание.
— Но если так, то ей
— И учти, Настя еще и Веню упоминала, — напомнила я ей.
— Знаешь, я думаю, что Насте до утра ничего не грозит, — дрогнувшим голосом сказала Катька. — Она ведь не одна. Она с Толей. А если действительно Алекс убил Валентина и Настя это видела, то нам будет очень просто вывести Алекса на чистую воду.
— Да? И как?
— Мы сцапаем его, когда он примется убивать Настю, — невозмутимо сказала Катерина. — Очень просто.
Лично я что-то сомневалась, что это будет так уж просто. Но подруга была полна энтузиазма, и мне просто не хватило решимости ее разубеждать. В конце концов мы уснули.
Не теряя времени, Голованов добрался до эксперта. Разумеется, по причине позднего часа, идти ему пришлось не в лабораторию, а домой. Еще хорошо, что криминалистом у них в отделении работал Николай Кириллович, человеку хорошо за шестьдесят, но на пенсию уходить не желал. А вот бессонницей страдал. И Голованова встретил почти с распростертыми объятиями.
— Николай Кириллович, посмотрите, что я вам принес, — взволнованно сказал Голованов. — Могли этой штукой прикончить нашего покойника?
Эксперт, нацепив на нос очки в металлической оправе, внимательно изучил завернутый в целлофан предмет. Голованов, затаив дыхание, ждал.
— Вполне, — наконец заявил Николай Кириллович. — А что это она вроде бы в земле?
— Так и есть, — радостно кивнул Голованов. — Сегодня нашли.
— Очень интересно, — сказал эксперт. — Ну, просто очень интересно.
— Николай Кириллович, а что, если прямо сейчас, не дожидаясь утра, посмотреть на отпечатки пальцев и наличие следов крови? — просительно заглядывая в глаза старику, заканючил Голованов.
— Эх, молодо-зелено, — притворно заворчал старик. — Вам бы все побыстрей. А так быстро все не делается. Анализ, он любит точность. А поспешишь, только людей насмешишь.
— Но Николай Кириллович…
— Что «Николай Кириллович»? — буркнул эксперт. — Куда я на ночь глядя с тобой пойду? До утра подождать не можешь?
— Никак нельзя, — заверил его Голованов. — Люди уже вторые сутки сидят в том доме. Обозлены очень. Боюсь, как бы еще один труп не прибавился. Не ровен час друг дружку поубивают, а мне отвечать.
Пока Голованов жаловался на свою судьбу, Николай Кириллович уже успел натянуть ботинки и накинуть теплую куртку.
— Поехали, — скомандовал он. — Выручу тебя. Но так и знай, что это в последний раз.
— Конечно, спасибо, — обрадовался Голованов, который с первой же минуты разговора отлично знал, что старику самому не терпится проверить металлическую дубину. И все его отговорки и ворчание — чистой воды
И двое ментов отправились в лабораторию, еще не подозревая о нависших над их головами темных тучах. И о том, что слова Голованова скоро сбудутся и самым ужасным образом.
Утро у нас в доме началось неприятно. То есть кому как, конечно, но мне лично не нравится просыпаться от пронзительного женского вопля. Тем не менее именно от него я и проснулась. В следующую минуту мимо меня просвистела мохнатая бомба, смертельно воняющая джином. Это был Вельзевул, который ночью забрался ко мне на диван и устроился в ногах. Сейчас пес исходил лаем возле запертой и забаррикадированной нами с Катериной двери. Дверь мы забаррикадировали вчера. Нервы у нас совсем сдали. И замок на двери уже не казался достаточно надежной защитой от не пойманного до сих пор убийцы. А Вельзевул в качестве защитника, чтобы там ни говорила Катерина, вообще не выдерживал никакой критики. Ведь он пропустил убийцу своего хозяина в дом. И мало того, еще и позволил этому убийце сделать свое гнусное дело. И опять же не сигнализировал об опасности.
— Кто это там вопит? — проснулась Катерина.
— Не знаю, — пожала я плечами.
— Вельзи, заткнись! — крикнула Катька на собаку.
Но Вельзевул ее не послушался. Он и не думал затыкаться. Его басистый лай заглушал все остальные звуки. И мы никак не могли понять, что же еще случилось в этом злосчастном доме. Чтобы наконец выяснить это, мы поспешно раскидали в разные стороны нашу вчерашнюю баррикаду из двух кресел, столика и тумбочки и выбежали в коридор.
Там уже метался Сеня. Метался он потому, что никак не мог найти свой потерявшийся на бегу шлепанец. А без него он, видите ли, стеснялся спуститься вниз, откуда и слышались возбужденные голоса. Мы оставили Сеню искать свою тапку, а сами поспешили вниз. Крики слышались из той комнаты, где мы вчера опустошали бар.
— Вряд ли они из-за бутылки коньяка такой хай подняли, а? — настороженно спросила у меня по пути Катюха.
— Вряд ли, — усомнилась я. — Хотя коньяк был классный. Лет пятнадцать, не меньше.
— Если что, так мы с тобой ничего не брали. Не хватало еще, чтобы нас за воровство отправили за решетку, — предупредила меня Катюха.
Но мы напрасно беспокоились. Переполох поднялся вовсе не из-за пропавшей бутылки. Все собравшиеся стояли спиной к бару, не проявляя к нему ровным счетом никакого интереса. Они смотрели на что-то лежащее на полу. Мы с Катькой подошли поближе.
— Что случилось? — тронула я за плечо стоящего поблизости от меня Веню.
Парень молча посторонился, и я увидела на полу Настю. Возле головы девушки на полу расплылась лужа крови. Позади меня послышался тихий Катькин стон.
— Ее нашла Галина, — сказал Веня. — Она первой сегодня оказалась в этой комнате.
— И она мертва? — на всякий случай спросила я, имея в виду Настю, потому что рыдающая Галина была мне отлично видна.
— Уже похолодела, — кивнул в ответ на мой вопрос Веня. — Должно быть, ее убили еще ночью. Или совсем рано утром.