Мираж
Шрифт:
Долина и горы покоились в мечтательном свете лунной ночи. В старинном городке внизу можно было отчетливо разглядеть высокие крыши домов, узкие улицы, мост, перекинутый через реку, а на другом берегу — белые дома и виллы курорта. Глубокий покой и мир царили вокруг.
Весенняя ночь была холодной, но незнакомец под липой с наслаждением вдыхал резкий воздух. Вдруг он отделился от ствола и, вытянув шею, стал прислушиваться. В воздухе стояла тишина, не чувствовалось ни малейшего ветра, но среди ночного безмолвия с далеких гор явственно доносились какой-то шорох и ропот,
— Ручьи! — с глубоким вздохом вполголоса проговорил ночной странник. — Снег тает, и вода бежит. Весна пришла.
Он опять повернулся к Бурггейму и попробовал разглядеть что-нибудь сквозь решетчатые ворота, но ничего не увидел; дом стоял безмолвный и темный, в тени высоких деревьев еле можно было различить его очертания.
— Стены и железные ворота! — прошептал он. — Прежде тут были живая изгородь и калитка. Дом как будто не изменился, только ели и старая липа сильно разрослись. Может, попробовать войти? 'Гам, кажется, все спит, и в худшем случае… Все равно, я не могу не войти!
Он нажал ручку железных ворот, но убедился, что они заперты. Он испытующе поглядел на стену. Высокая, гладкая, она не представляла ни малейшей опоры для ноги. Толстые ветви липы тянулись через нее в сад. Незнакомец посмотрел на них, и по его лицу пробежала улыбка.
— Выручай, старый друг! Твои ветви не раз держали меня на себе, пусть подержат еще раз!
Он ловко влез по узловатому стволу, сел верхом на толстый сук и перебрался через стену; смелый прыжок — и он очутился в саду. В доме отрывисто залаяла собака, но незваный гость несколько минут стоял неподвижно, и собака, очевидно, успокоилась; лай смолк.
Ночной посетитель медленно направился через одичавший сад к дому. Лунный свет только местами проникал сквозь ветви угрюмых черных елей, и его лучи, как призраки, ползли по земле. Безмолвный полуночный час, темный уединенный дом, голубоватый сумеречный свет придавали месту что-то нереальное, чуждое жизни и миру действительности.
— Настоящий немецкий волшебный час! — тихо проговорил незнакомец. — Стоит ступить на родную землю — и опять оказываешься во власти прежних чар. А я воображал, что отделался от них за эти долгие годы. Я, как настоящий сказочный герой, проникаю в заколдованный замок, погруженный в волшебный сон, рискую оказаться в самом нелепом положении, если меня поймают, и все-таки не в силах удержаться.
Он остановился перед домом с наглухо запертыми ставнями. Фронтон крыши был освещен, все остальное тонуло в непроглядном мраке; только на террасу и поросшие мхом ступени лестницы падала широкая полоса света, проникавшего между вершинами двух елей. Незнакомец молча смотрел на эти ступени, потом вдруг опустился на колени и прижался губами к выветрившемуся мшистому камню так горячо, как лобзает богомолец Святую землю, как блудный сын целует порог отчего дома.
В доме опять залаяла собака, на этот раз громче и настойчивее; очевидно, там кто-то не спал, потому что послышался сдержанный женский голос:
— Тише, Вотан! Это Бастиан.
Незнакомец вскочил и хотел скрыться, но стук отодвигаемого
Засов отодвинулся, на каменную лестницу упал яркий свет, и в открытых дверях обрисовалась тонкая фигура девушки.
— Это ты, Бастиан? — раздалось среди ночной тишины. — Доктор приедет?
Ответа не было. Незнакомец стоял под елью не шевелясь и смотрел на видение, вполне подходившее к этому «волшебному часу». Лампа, которую девушка держала в руке, освещала ее лицо и толстые, отливающие золотом косы, обвивавшие ее голову. Но вот рядом с ней показалась огромная черно-серая собака; она подозрительно нюхала воздух, вытягивая голову. Удивленная тишиной, девушка поставила лампу на стол в коридоре и вышла на порог. Вотан, очевидно, почуял, что поблизости есть кто-то чужой; он глухо, грозно зарычал, протиснулся мимо своей хозяйки на террасу и вдруг с бешеным лаем устремился с лестницы к елям; он обнаружил непрошеного гостя.
Всякого другого громадный пес мигом сбил бы с ног, но тут он сам отлетел назад, оглушенный страшным ударом кулака, однако уже через минуту еще с большей яростью накинулся на незнакомца, и между ними завязалась ожесточенная борьба.
— Кто там? Что с тобой, Вотан? — крикнула девушка, напряженно прислушиваясь.
Ей ответил чужой голос:
— Отзовите собаку, иначе я задушу ее!
Это была не пустая похвальба, потому что лай Вотана звучал теперь глухо, сдавленно, как будто ему не хватало воздуха. Эльза не раздумывая бросилась вниз по лестнице к борющимся, которые в пылу схватки перешли из-под деревьев на открытую площадку. Исполин Вотан, поднявшись на задние лапы, упирался передними в плечи незнакомца; тот обеими руками стискивал горло собаки, напрасно силившейся вырваться; ее дикий лай перешел в судорожный визг и хрип.
— Пустите его! — крикнула девушка испуганно, но повелительно, и схватила собаку за ошейник. — Вотан, сюда! Куш!
Незнакомец разжал руки и отступил; Вотан также повиновался приказанию своей хозяйки и опустился возле нее на землю. Он глухо, угрожающе рычал, но не возобновлял нападения. Эльза, видимо, считая близость собаки достаточной охраной для себя, и не думала бежать в дом.
— Что вам нужно здесь? Кто вы? — спросила она голосом, выражавшим скорее недовольство, чем страх.
Незнакомец снял шляпу и поклонился так спокойно и вежливо, точно находился в гостиной и не выдержал только что опасного боя.
— Чужеземец, — ответил он, — чужеземец, который просит у вас прощения в том, что вторгся в ваш сад, не имея на то никакого права.
Звук его низкого голоса поразил Эльзу; ей показалось, что она не в первый раз слышит его. Она озадаченно посмотрела на человека, стоявшего в нескольких шагах от нее в ярком свете луны, увидела совершенно незнакомое лицо и большие огненные глаза, пристально устремленные на нее, и в ней шевельнулось ощущение, будто она видела когда-то эти глаза.