Мираж
Шрифт:
— Нет, — ответила Дженна. — Но мне известно, что это была особенная женщина.
— В самом деле. Именно такой она и была. Прекрасная была жена для Брэдфорда. Просто незаменимая, могу добавить.
Дженна вежливо улыбнулась, прекрасно понимая, что хочет сказать Абигайль.
— Откуда вы приехали, дорогая?
— Из Египта. Я родилась в Каире, но выросла во Франции.
— Мы с покойным мужем однажды были в Египте. Постойте, когда же это было? Ах, да, лет тридцать назад. Очень колоритное место, очаровательная история. А местные жители очень… очень живописны.
Дженне
— Катастрофа! — сказала она Брэду, когда они покинули наконец дом на Бикон-Хилл. — Вселенская катастрофа!
— Все не так уж плохо, — возразил Брэд. — Мать, конечно, любого может вогнать в краску, но в таких случаях очень помогает чувство юмора. Как ты думаешь, что помогает отделываться от ее хитрых уловок, когда она пытается познакомить меня с «подходящей женщиной»?
Дженна нисколько не удивилась. Итак, Абигайль была готова принять только «подходящую» женщину.
Дженна Соррел явно не подходила под это определение. «Ну что ж, — сказала себе Дженна, — ты не нравишься Абигайль. — Вам обеим придется с этим смириться. Например, тебе не нравится Жаклин, но зато она нравится Кариму, и ты терпишь несносную девчонку».
Поэтому она старалась не возражать, когда оказалось, что на открытие приюта имени Патриции Боумен приглашена Абигайль, которая битых полчаса рассказывала корреспонденту «Глоб» о достоинствах покойной Патриции, сознательно игнорируя вклад Дженны в дело открытия приюта.
Когда Брэд упомянул о скромной вечеринке, которую устраивает его мать в честь состоявшегося торжества, Дженна решительно отказалась идти. В этот день она уже была по горло сыта Абигайль Пирс.
— Пойдем, пойдем, будь выше этого, — уговорил ее Брэд. — Мы возьмем ее измором, если будем действовать заодно, Дженна. Вот увидишь.
— Не очень-то ты убедителен.
— Ты не думаешь, что я стою небольшого неудобства? — поддразнил ее Брэд.
Что поделаешь, Дженна подумала, что стоит.
По выражению лица Абигайль Дженна поняла, что ее не только не приглашали, но и не ждали. Если Абигайль и была удивлена, то очень быстро оправилась от изумления и повелительным жестом отправила Брэда к яркой рыжеволосой особе.
— Уинки давно ждет тебя, Брэдфорд, — сказала старуха таким тоном, словно Дженны не существовало. — Она проявила недюжинное терпение, и теперь ты должен вознаградить ее бокалом мартини, Ты же знаешь, как она его любит.
Всем стало очень неловко. Дженна не знала, как себя вести, особенно после того, как рыжеволосая с криками восторга громко чмокнула Брэда и повисла у него на шее. «Спокойствие, Дженна, только спокойствие». Изобразив на лице улыбку, Дженна вошла в гостиную, решив познакомиться с гостями. Увидев в углу одинокого старика, она подошла к нему и представилась.
— Что вы сказали? — крикнул он, приложив ладонь к уху. Старик явно недослышал.
— Дженна
— Дженна, как?
— Соррел, Соррел, Дженна Соррел.
— Я вижу, что вы уже познакомились с Элдоном, — произнес неведомо откуда взявшийся Брэд.
— Еще нет, — капризно ответила Дженна. — Мы застряли на моем имени.
— Ага, понятно. Ну, хорошо. Дженна Соррел, позвольте представить вам Элдона Бейкера. Элдон ушел с поста сенатора от штата Массачусетс пятнадцать лет назад и с тех пор не включает свой слуховой аппарат, справедливо полагая, что наслушался глупостей на всю оставшуюся жизнь. — Брэд озорно подмигнул старику.
Тот широко улыбнулся, словно услышал все до последнего слова.
«Так кто эта рыжая?» — хотелось спросить Дженне. Но она промолчала. Скорее умрет, чем спросит.
— Ты еще не получила удовольствия? — шепнул ей на ухо Брэд.
— Еще нет.
— Отлично, тогда я представлю тебя еще парочке местных достопримечательностей.
Взяв за локоть, он повел Дженну по гостиной, представляя ее людям, которых, несомненно, прекрасно знал не первый год. Она старалась улыбаться при упоминании имен и мест, о которых никогда в жизни не слыхала. Улыбка стала очень натянутой, когда к ним присоединилась рыжая. Она взяла Брэда за руку и пустилась в воспоминания, которые ему, очевидно, доставляли немалое удовольствие.
Последний удар был ей нанесен, когда всех пригласили к столу. Дженна и так чувствовала себя не в своей тарелке, а тут еще оказалось, что, согласно написанным каллиграфическим почерком карточкам, место Брэда было рядом с местом Уинки Фаррелл. Карточка же с нацарапанным впопыхах карандашом именем Соррел стояла рядом с карточкой Эдлона Бейкера, того самого глухого, как пень, старика.
Вспышка ее гнева была так сильна, что Дженна начисто забыла о своих добрых намерениях.
Схватив Брэда за рукав, она выволокла его в переднюю.
— Ну вот что, — прошипела она. — Я прекрасно поняла, что хочет сказать твоя мамаша. Я никогда не стану таким человеком, как Патриция. И я не смогу стать Уинки! Да я и не желаю быть похожей на людей, что нравятся твоей матери. Я могу быть только сама собой, и если тебя это не устраивает, то давай больше не встречаться.
Вспышка подействовала на нее благотворно, даже очищающе. В аль-Ремале ее семья принадлежала к верхушке общества, да и здесь она, как уважаемый профессионал, пользовалась всеобщим уважением. Так как же смеет мать Брэда относиться к ней столь пренебрежительно!
Но когда она захлопнула за собой дверь своей квартиры и швырнула сумочку о стенку, чувство праведного гнева стало улетучиваться. Бадиры вообще всегда были вспыльчивы, но отходчивы. Вместе со способностью рассуждать к Дженне вернулось чувство сожаления. Да, мать Брэда вела себя отвратительно. Но сам-то Брэд в чем виноват, что она, как фурия, вылетела, пылая гневом, из дома Абигайль? Она ведь даже не поела! Дженна чуть не расхохоталась, поняв, что просто умирает с голоду.
Холодильник оказался почти пуст. Обследовав его сверху донизу, Дженна обнаружила лишь немного зеленого салата, помидор и кусок сыра. Да, негусто.