Миражи
Шрифт:
— Да, экскурсовод из меня никудышный, я часто отвлекаюсь и перескакиваю на другие темы, вместо того, чтобы следовать по намеченному маршруту.
За шуткой он пытался скрыть смущение.
— А мне нравятся эти подробности, — сказала Ника.
Она запрокинула голову, подняла глаза к небу и смотрела наверх сквозь раскидистые кроны с редким убором осенней листвы. Потом протянула к ним руки и медленно поворачиваясь вокруг себя сказала.
— Здравствуй, Летний Сад, я тебя знаю…
Виктору захотелось осыпать её листвой, а потом обнять, закружить, но не настолько близко они были знакомы, чтобы он мог позволить
Без единого дуновения ветра желтые листья тихо слетали с ветвей, парили в воздухе и ложились на землю. Это плавное движение завораживало, заставляло остановиться, замолчать, прислушаться.
Виктор ждал в некотором отдалении, давая Нике время побыть наедине с Садом. Смотрел, как она наклоняется, собирает с дорожки листья, прикасается к стволам деревьев, улыбается чему-то, любуется на сад через осенний букет.
Ника была счастлива и щедро делилась своим счастьем с Виктором.
Они успели еще осмотреть Дворец Петра, потом ходили по Невскому и совсем уже вечером — по Дворцовой набережной.
Домой Виктор привез Нику заполночь и не был уверен, что она захочет завтра повторить прогулку, но девушка обрадовалась его приглашению. Распрощались они у дома Тани, но потом Вяземский довел Нику до самой парадной, не мог допустить, чтобы шла одна через темную арку.
— Завтра я заеду пораньше, — предупредил Виктор, — раз вы выбрали Павловск, давайте посвятим ему целый день. Поверьте, он того стоит.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась Вероника и протянула Вяземскому руку. Он осторожно взял её пальцы, наклонился, поцеловал узкое запястье и сразу же отпустил.
— Благодарю за прекрасный день и вечер, — сказал он и, не дожидаясь ответа, развернулся, пошел к машине.
Виктору казалось, что если он задержится ещё хоть на минуту, то что-то будет в этом дне лишнее, слово, взгляд… А Вяземский хотел оставить все именно таким, незавершенным, с надеждой на новую встречу.
Глава 5
Виктор доехал до своего дома, припарковал машину снаружи на гостевой площадке у ворот и, не дожидаясь пока Игорь откроет, ушел на берег. Мысли о Нике все не давали ему покоя. После дня, проведенного с ней, он не захотел возвращаться в мотель, опасаясь холодности казенного жилья и вчерашней черной пустоты воспоминаний. Но и домой, где все было наполнено ими, идти не мог, там все еще жила Рита. Вяземский оказался между ними двумя: Маргарита и Вероника, его прошлое и… будущее? Да нет, куда там, ему рядом с этой девочкой места нет и быть не может… Что же происходит? Виктор не был наивным юношей, он все понимал, и себя, и ее. Еще в поезде все началось, с первого взгляда, но продолжения не будет. У него достаточно благоразумия и силы воли, чтобы уберечь её от того, что стремительно возросло между ними сегодня. Это все осень, Летний сад, волшебство листопада.
А здесь берег мрачен, темен и сыр. В этом месте до Залива надо было пройти с километр, мимо ограды и потом, если напрямки, то через рябинник, вдоль русла ручья сквозь заросли вербы и ольхи, тогда уж открывались дюны, покрытые низкорослым шиповником. Было так темно, что и тропинки не видно, Виктор хотел достать ключи с брелоком-фонариком, чтобы посветить под
Медведь? Мелькнула первая дурацкая мысль. Лось? Виктор завел руку за спину, взялся за рукоять “Вальтера”, но был ослеплен лучом мощного фонаря. Невольно он закрылся от света рукой с пистолетом и тут же услышал высокий женской голос,
— Взять его, Кусач! Взять…помогите! Маньяк!
Следом за этим рычание и крепкий удар когтистыми лапами в грудь. Зубы лязгнули у лица, захватили воротник, куртка с треском порвалась, Виктор развернулся к собаке плечом и нечаянно нажал на курок. Прогремел выстрел, собака прянула в сторону, женщина за пределами светового пятна истошно завизжала
— Ратуйте люди! Убивают!
— Свет уберите! — крикнул Виктор, — собаку отзовите! Пристрелю!
Рычащая зверюга снова изготовилась прыгать, Виктор слышал первую команду и как мог тверже приказал:
— Кусач, сидеть!
— Господи! Милиция! — призывала женщина все возможные варианты помощи.
— Милиции с одиннадцатого года нет! Полицейских зовите! И что вы кричите? Не трону я вас! Назад, Кусач, сидеть!
— А ты не командуй тут, что по кустам-то с пистолем шаришься? Вор что ли?
— Фонарь уберите!
Луч отполз с лица Вяземского, женщина повесила фонарь на сук, пятно света расширилось, тут Виктор рассмотрел и кудлатого пса, и толстую старуху с выбившимися из-под платка волосами и разорванным мешком в руках. Тропинка у нее под ногами была усыпана крупными картофелинами. Пес стоял между Вяземским и старухой и, щеря клыки, злобно брехал на Виктора.
— Тише, Кусач, — прикрикнула старуха, — ты смотри, что делается! Все рассыпала…
— Ничего, сейчас я соберу, дайте мешок.
Виктор сунул пистолет за пояс и протянул руку к старухе, пес вздыбил шерсть и снова приготовился к прыжку.
— Кусач! Кому сказала? Свои…
— Уже и свои, а то говорили “маньяк”, — засмеялся Виктор, — извините, пожалуйста, не хотел пугать вас.
— Да откуда ты взялся? Здесь и днем никто не ходит.
— На берег шел, напрямки. Давайте мешок…
— Так порвался, погоди, свяжу.
Виктор собирал картофелины в реанимированный мешок, а Кусач мешался, толкался, и вилял хвостом, позабыв о том, что пять минут назад остервенело бросался на этого человека. Старуха стояла руки в боки и смотрела на них.
Когда все было собрано, Виктор приподнял мешок, утрясая картошку и попытался завязать.
— Давай-ка я, — она подошла и легко справилась с задачей, руки у нее были жилистые, сильные, с узлами вен, — ну, иди дальше своей дорогой, а я своей…
Она взялась за мешок покрепче.
— Постойте, давайте я вам помогу, как вы такую тяжесть тащили.
— А кто же мне потащит? Ну… помоги, а я вот… воротник тебе зашью, порвал Кусач-то.
Идем, тут не далеко, — она сняла фонарь с дерева, — я посвечу. — Кусач, фюить…домой…
Виктор закинул мешок на плечо и пошел за старухой.
Они углубились в прибрежные заросли, туда ответвлялась еще более узкая, почти незаметная тропка. Метров через тридцать уткнулись в забор. Кусач не стал ждать, пока старуха откроет калитку, просочился в подкопанную подворотню и встретил их во дворе радостным визгом и неистовым вилянием хвоста, как будто ждал тут один.