Миражи
Шрифт:
Неожиданно раздался другой звук – значит, рядом кто-то есть. Кэролайн распахнула глаза.
Дин. Он стоял, облокотившись на перила – подбоченившись и скрестив длинные голые ноги, густо покрытые темными волосками.
Услада для глаз, как называла его Джейми. Серьезный комплимент, учитывая, что он был примерно одного возраста с Кэролайн. Дочь права. В нем сошлось все: темные волосы, топорщившиеся ежиком над лбом; седина, посеребрившая виски; легкая небритость, мускулистые плечи, стройная талия. Приди он прямо с работы, на нем были бы джинсы и ботинки, но поскольку съемки сезона «Меняем все!» позади, он тоже взял
Женщина хотела рассердиться, но как-то поленилась. И потом, он ей почти как брат – так зачем тратить силы? Максимум, что она смогла сделать – пожурить его.
– Не очень вежливо, Дин.
– Что? – сделал он невинные глаза.
– Наблюдать за спящим человеком без его ведома. Как долго ты здесь?
– Недолго. Как ты себя чувствуешь?
– Великолепно.
– Именно поэтому спишь в такое время?
– Я просто отсыпаюсь после наркоза. Они называли его местной блокадой, но одной капельницы оказалось достаточно, чтобы вырубить меня на целую неделю. – Она осмотрела пластырь и марлевую повязку на запястье, повернула в одну сторону, потом в другую. На жаре повязка, казалось, стала давить сильнее.
– Просто уловка, чтобы не дать мне работать. Разрез-то крошечный. – Она взглянула на его колено. – Гораздо аккуратнее, чем у тебя. – Неровный шрам на колене мужчины длиной восемь дюймов [17] – след от пилы, случайно выскочившей из рук ученика плотника несколько лет назад. Обычно некрасивый рубец скрывался под джинсами. – Выглядит по-прежнему устрашающе.
– И добавляет мне особого шарма, не правда ли?
– Однозначно, – рассмеялась Кэролайн, хотя в шутке была доля правды. Шрам вполне вписывался в имидж этакого бывалого мастера на все руки. И это далеко не единственное напоминание о былых трудовых подвигах. Тонкий белый рубец над бровью, плохо сгибающийся мизинец и множество мелких повреждений в тех местах, которые частенько страдают у плотников. Большинство людей обычно ничего не замечают – мужское тело по определению не должно быть гладким и бархатистым. Но Дин с Кэролайн устроили своеобразное состязание по количеству шрамов. Он демонстрировал свои, она – свои.
17
Восемь дюймов в метрической системе измерения составляет чуть больше двадцати сантиметров.
– Я по-прежнему впереди, – заметил гость.
– Только потому, что ты безрассудный. Я ставлю себе в заслугу осторожность.
– Безрассудство тут ни при чем. Просто я постигал премудрости профессии путем проб и ошибок. А ты училась ремеслу у отца, который был не только высококлассным столяром, но и всесторонне оберегал чадо.
Да, ей повезло, и не только в плане обучения профессии. Она одинаково сильно любила родителей, но с отцом их связывало нечто большее.
– Вспоминаешь их? – мягко произнес Дин.
О родителях в свой день рождения? Конечно! Она была поздним ребенком, маленьким чудом, как говорила мама. И, словно в заслугу за достоинства, они оба прожили более восьмидесяти лет.
– Они гордились тобой. Им нравилось смотреть твое шоу.
– В определенном смысле, – признала Кэролайн с грустной улыбкой, вспоминая телефонные звонки в первые годы выхода программы. –
– Слишком жарко.
Слишком жарко. Определенно. Кэролайн опустила ноги на пол и потянулась, расправляя плечи, потом отерла пот со лба здоровой рукой. Не одна она потеет. Загорелая кожа Дина тоже лоснится. Но он в таком виде выглядит даже мило. Просто несправедливо!
– Я чуть не принес тебе цветы. Хорошо, что передумал, – улыбнулся он, кивнув на стол на веранде. – Выглядит как-то траурно.
Кэролайн доставили четыре букета – причем два от людей, которые не могли знать об операции.
– Моя дочь не умеет держать язык за зубами. Впрочем, намерения у нее самые благие. Как и у тебя. Я же просила не отменять поездку! – Дин собирался на рыбалку в Монтану. По крайней мере, он так говорил.
– А я и не отменял, всего-навсего отложил на денек.
– Так, а с кем собираешься встретиться? – по обыкновению стала подначивать Кэролайн, и он, как всегда, усмехнулся.
– Ты не знаешь этого человека.
– Значит, с каким-нибудь щербатым старикашкой, который владеет рыболовным бизнесом?
– Не наговаривай на него. Старик – настоящая находка. Он всю жизнь рыбачит на реке Биг-хоул и знает, где ловится лучшая форель. Каждое утро он доставляет меня туда на лодке, а вечером забирает. – В кармане у Дина зазвонил телефон. Достав его, мужчина прочел сообщение. – Хик Уэстон неправильно посчитал количество труб для дома на Смитфилд. Уже высылаю, – по слогам произнес он, печатая ответ, и снова засунул мобильник в карман. – В любом случае ожидается неделя полного уединения.
Кэролайн действительно поверила ему. Он ездил рыбачить в Монтану все годы, пока был в браке, и никогда не изменял жене. А за три года, что прошли после развода, рыбалка стала поводом отвлечься от мыслей о женщине, которая его отвергла. Она забрала сына – мальчишке на тот момент исполнилось одиннадцать – и вернулась в родной городок, где как-то слишком быстро сошлась с первой любовью и вышла замуж.
Дин злился на жену. Что касается сына, то тут имело место непреходящее ощущение потери, правда, Кэролайн – одна из немногих, кто знал об этом. Пускай она не в восторге от того, что приятель предпочитает кошкам собак, а всем цветам – черный, но Дин хороший человек. И если рыбалка доставляет ему удовольствие, Кэролайн за нее обеими руками.
Она наклонилась вперед и решительно встала. Мужчина протянул руку.
– Ты куда?
– В ванную, – усмехнулась она. – И помощь мне не потребуется.
Он поднял руки, как бы сдаваясь.
– О’кей. Тогда я приготовлю обед?
Заметив знакомый пакет у двери, Кэролайн просияла.
– Это то, о чем я подумала? – облизнулась она.
Маринованная куриная грудка на итальянской лепешке фокачча с мягким сливочным сыром бурсен, нарезанным помидором и бостонским латуком. Фирменный ленч ресторана «У Фионы». Кэролайн могла бы поглощать такую еду каждый день, и Дин был в курсе, так как они ходили туда довольно часто. Сам он куриную грудку не ел. Его выбор – ростбиф или окорок, увенчанный зрелым чеддером, твердым и острым.