Миражи
Шрифт:
– В основном. Если ты считаешь, что я должен с ними объясниться.
– Я думаю, для начала это будет совсем неплохо, Джон. Пусть сразу узнают, кто есть кто. – И, посерьезнев, протянул Джону руку. – Спасибо тебе. За все спасибо.
Джон был тронут. Дейв, такой неприступный, жесткий на первый взгляд, на поверку оказался мягким и душевным. Ему бы еще подстричься. Он улыбнулся.
– Ну, до завтра. Готова, Франческа?
Франческа собрала свои рисунки и теперь старалась нащупать в рюкзачке ключи от машины, которые дал ей Джон. Найдя их наконец, она протянула ключи Джону, взяла его за руку, и они оба вышли из студии и стали спускаться по лестнице.
– Надо позвонить этому парню, которого мне сегодня порекомендовал
– Какому еще парню?
– Поверенному лорда Генри. Он, правда, еще не испытывал его в деле, но, судя по всему, это юрист с хорошей репутацией.
– А как его зовут?
Джон на минуту задумался. От усталости голова у него не очень хорошо варила.
– Кажется, Брэчен, – наконец вспомнил он. – Да, точно: Ричард Брэчен.
Франческа сдержала шаг.
– Странно, – сказала она. – Не знаю почему, но это имя звучит очень знакомо.
Джон пожал плечами.
– У этих адвокатов всегда такие ходовые имена – Ричард, Джеймс, Майкл, все в таком духе. Поэтому кажется, что ты о них что-то уже слышал.
Франческа улыбнулась.
– Возможно, – ответила она и, тут же забыв о каком-то там поверенном, заторопилась вниз по лестнице.
Франческа вытягивала вверх с печатного стола полотнище ткани, стараясь держать его на весу, чтобы проверить, аккуратно ли легла краска, прежде чем повесить на сушилку. Она немного отступила, чтобы видеть результаты своего труда на расстоянии. Пробежав глазами всю поверхность ткани, она цепко следила за тем, как цветовое пятно покрыло сложный контур рисунка, насколько прочно закрепилась краска на полотне и в какой степени выбранный ею цвет соответствует стилю рисунка. Удовлетворенная, Франческа повесила ткань на просушку и взялась за набоечную доску. Ей предстояло выполнить работу, которую мало кто любит – отчистить доску от краски. Франческе эта работа нравилась: она словно ставила точку в конце длинного и утомительного дня, символизируя конец определенного трудового этапа.
Она смазала набоечную доску скипидаром, счистила остатки краски и насухо промакнула. Эту процедуру требовалось повторить несколько раз, пока на доске не оставалось никаких следов краски. После этого так же тщательно Франческа оттирала стол.
Это дело занимало почти целый час, запах при этом стоял отвратительный, а корзинка для мусора до краев наполнялась грязной бумагой. Франческа выносила мусор на улицу, чтобы утром его забрала уборочная машина, снимала резиновые перчатки и переводила дух.
Сегодня для просушки она повесила седьмое полотнище.
Уже был четверг. Каждый день она работала с какой-то одной краской. На некоторых тканях, которые предполагалось красить, скажем, в четыре цвета, дизайн уже вполне определился; для других же пунцовый, с которым она работала сегодня, был первой краской или второй-третьей, и с ними было еще много возни.
Франческа работала строго систематически, идя от основных цветов к мельчайшим оттенкам. Это была довольно изнурительная работа, но она ей нравилась. Каждую свободную минуту Франческа проводила здесь, в мастерской, и с головой погружалась в работу, так что Чарли с трудом оттаскивал ее от стола, чтобы заставить перекусить.
Она разглядывала образцы ткани, и голова ее кипела идеями. Прислонившись к столу, она задумчиво потирала рукой подбородок, ерошила волосы, теребя непослушные пряди, нервно барабанила пальцами по столешнице. Она настолько ушла в свои мысли, что не слыхала, как вошел Дейв и, подойдя к ней, остановился, наблюдая, как она думает.
Наконец он не выдержал и прыснул от смеха, и она вздрогнула от неожиданности.
Дейв не видел Франческу уже несколько дней подряд и вновь поразился
Он молча стоял за ее спиной, мысленно прося обернуться. Разглядывая Франческу с ног до головы, он заметил, что там, где она трогала себя рукой, остались пятна краски. Краской были выпачканы и лоб, и щеки, и подбородок. Он не удержался от смеха.
– Ой, Господи!
Франческа вздрогнула и схватилась за сердце.
– Ты меня до смерти напугал!
– Извини, – с трудом одолевая приступ смеха, выговорил он. Он в самом деле ее здорово напугал. – Извини, – повторил Дейв. – Случайно получилось.
Она пожала плечами.
– Ладно уж, – сказала она негромко.
– Не совсем ладно, – возразил он. – Вот смотри. – Он за руку отвел ее к скамейке и усадил. – Ты вся вымазалась краской. Посиди тут, а я принесу салфетку и вытру.
Он нашел в шкафчике пачку бумажных салфеток, налил из-под крана воды, захватил из туалета мыло и со всем этим добром вернулся к Франческе.
Дейв не мог сдержать улыбки, глядя на ее забавную физиономию.
– Как тебя угораздило так разукраситься?
Он намочил салфетку в воде, отжал, намылил и стал стирать грязь со щеки Франчески. Она дернулась.
– Сиди смирно! Если будешь елозить, я тебя никогда не отмою. Ты же вся перепачкалась. Вот, гляди! – он показал ей бумажный комочек, черный от краски.
Дейв намочил другую салфетку и начал вытирать лоб. Франческа закрыла глаза, чтобы вода в них не попала. На лице ее было написано нетерпение – как у ребенка, который дожидается конца неприятной процедуры. Дейв загляделся, плененный прелестью ее лица. Рука неловко скользнула, и намыленная салфетка угодила прямо в глаз.
– Ай!
Она вскочила, прижав ладони к лицу. При этом она задела головой Дейва, и их лица на секунду сблизились. Движимый каким-то неосознанным порывом, Дейв взял ее лицо в свои ладони и прижался губами к ее губам. Он не выпускал ее, пока не почувствовал, что она отвечает ему на поцелуй. Тогда он отпустил ее, дав набрать воздуху.
– Ох, я…
Он нежно коснулся губами уголка ее рта.
– Что ты?
– Не знаю.
Франческа смешалась. Поцелуй застал ее врасплох. Но еще более неожиданным было для нее то, что этот поцелуй оказался приятным. Ее тело словно посылало ему какие-то сигналы. Сердце ее бешено забилось, лицо залилось румянцем.
– Фрэнки!
– Что?
Дейв снова обнял и поцеловал ее.
– Вот ты и попалась.
На этот раз поцелуй был совсем другим. Раздвинув губами ее губы, он просунул ей в рот язык и почувствовал теплую сладость, услышал легкий стон. Она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Она расслабилась и через мгновение вернула ему поцелуй. Голова у нее закружилась. Дейв целовал ее щеки, шею, его пальцы проникли в вырез блузки. Она уже не владела собой. Еще желая что-то сказать, она было приоткрыла рот, но он зажал его ладонью. Расстегнув пуговицы и обнажив ей грудь, он целовал ее в ямку на горле. Она чувствовала кожей его прохладное дыхание. Ее пальцы ерошили его волосы. Он уложил ее на скамье. Блузка сползла с ее плеч, соски затвердели от прохлады. Она чувствовала спиной жесткую поверхность скамьи. Голова ее запрокинулась… И тут сработало устройство против насильников. – Черт побери! Мать твою!