Мирная стратегия. Дилогия
Шрифт:
Насколько я знаю женский пол, для многих из них такое состояние в пределах нормы, но за Бриа я до сих пор ничего подобного не замечал.
Мы отправляемся в конференц-зал – давно пора назначить его своим кабинетом. Но и там Бриа говорить не торопится, нервно расхаживая туда-сюда между панорамными экранами, как будто подбирая слова. Или решая, что рассказать, а что нет.
Да ну, глупости, зачем ей от меня что-то утаивать.
– Бриа, – говорю я, в полной уверенности, что сейчас меня погребут под лавиной инфы,
Она слегка морщится, но отвечает очень быстро. Может быть, даже слишком быстро:
– Не знаю, капитан.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, взгляд Бриа тверд.
– Не знаю, – повторяет она с нажимом.
И я понимаю: на самом деле все наоборот. Она знает, но сказать не может. Видимо, задача выяснить, что за кошка пробежала между этими двумя расами – мой квест на следующую арку. Вот же не было печали.
Казалось бы, сделав этот вывод, нужно успокоиться и начать методично выспрашивать Бриа обо всем, что она может сообщить. Но почему-то у меня на душе по-прежнему мутно и непонятно. Сейчас бы Белкина погладить, что ли… Но Белкин остался в рубке, собирает тактильную дань с порождений искусственного интеллекта.
– Капитан, – обращается ко мне Бриа, по-прежнему глядя в глаза, – то, что сейчас происходит – очень серьезное дело. Очень.
Ощущение близящейся подставы только возрастает. Казалось бы, что мне? Игра да игра. Конечно, от того, как я ее прохожу, для меня могут зависеть многие плюшки в реальном мире. Но, честно говоря, система вознаграждений в «Игротехник-НЕО» настолько непрозрачная, что я не очень-то в эти награды и верю. Да и как оценить мою эффективность в качестве игрока или тестера, когда у моих коллег у каждого – своя ветка?
В общем, переживать мне абсолютно не о чем. И все же…
– Что происходит? – спрашиваю я. – Ладно, вы не знаете причины, по которой ацетики и тораи вдруг начали сражаться между собой. Но что спровоцировало обострение отношений?
Может быть, наш проект с зогг? Не зря же Эльторри отрицал, что что-то знает о нем. Не очень-то похоже на правду: согласно лору игры, любой межрасовый проект – штука значительная, уж мимоходом-то высокоранговые функционеры должны быть о нем осведомлены.
– Ничего, – так же значительно, таким же каким-то особенным тоном произносит Бриа.
– В смысле – ничего? – не понимаю я.
– Ничего, что произошло на станции Узел, и ничего из того, о чем вы можете узнать в рамках своих должностных обязанностей, – последние слова она тоже выделяет голосом, – не повлияло на поведение ацетиков и тораи.
Угу, значит, это действительно очередной квест, подкинутый мне разработчиками. Бриа, будучи актрисой, отыгрывающей определенную роль, разумеется, сказать мне этого не может.
Только почему у нее
– Ничего, – говорю я с напускной уверенностью, – прорвемся.
Но «прорваться» не получается.
Проходит уже два дня с момента того разговора, и ощущение игры в пинг-понг с бетонной стенкой становится все явственнее и явственнее. Очевидно, в этот раз разработчики и сценаристы переоценили возможности моего интеллекта – или просто сделали игру слишком уж приближенной к реальности, потому что ни одной подсказки, ни одной зацепки, как исправить дело, я так и не нахожу.
А положение продолжает ухудшаться.
Тораи и ацетики размещают свои корабли сплошной сферой вокруг станции. Несмотря на продекларированные два часа на раздумья, никто ничего не делает целых двое суток: тораи не пытаются задержать пассажирские суда, ацетики не пытаются им препятствовать.
Я пытаюсь вызвать обе стороны на переговоры и предложить свои услуги в качестве посредника – они дружно меня игнорируют. С помощью Бриа я направляю жалобы в Межзвездное содружество… но толку от этого чуть, как она меня и предупреждала: мол, рассматривать их будут долго, возможно, месяцами.
Видимо, нужен более высокий рейтинг дипломатичности, чтобы обратить на себя внимание сторон… а может быть, более высокий уровень лидерских качеств или репутации?
Как бы то ни было, поднять нужные характеристики за эти два дня мне не удается. А тут тораи и ацетики все же решают сойти с мертвой точки. Теперь едва стайка «москитов» тораи кидается к прибывающему кораблю, противодействовать им немедленно кидаются ацетики – один из шести кораблей или их собственные «москиты», которые, оказывается, у них тоже имеются. Так пассажирские корабли и летают до нашего дока под двойным эскортом.
Разумеется, у многих капитанов не выдерживают нервы, и они изменяют маршруты – подальше от Узла, подальше от греха.
Между тем, на станции все идет своим чередом, и это страннее всего. Репутация у меня продолжает прибывать: разборки с ацетиками и тораи как будто не оказывают на нее ни малейшего влияния, я не получаю ни одного системного сообщения на этот счет. Мой денежный счет продолжает пополняться. В главном коридоре хаба открываются четыре заведения победителей кулинарного конкурса.
И ни одной зацепки, ни одного намека на то, как прекратить конфликт моего кальмаро-грибного салата!
– Быть может, – говорит Нирс мне вечером второго дня, – этот конфликт решается выжиданием?
– Выжиданием? – уточняю я.
Сейчас пересменок, собачья вахта: в рубке минимальное количество персонала. Зато Белкин на сей раз послушно мурлыкает у меня на руках, а не сбежал к очередной неписи.
– Рано или поздно стороны поймут, что до вас не доходит, чего они хотят, – он улыбается уголком рта, – и они объяснят.