Мировой кризис: Общая теория глобализации
Шрифт:
Тем более далеки от этого понимания были представители Западной Европы, и бюрократия, и наука которой вследствие недостаточной развитости технологий управления на порядок отставали (и отстают и по сей день) по крайней мере от США: если американский бюрократ или ученый получает деньги за то, что он сделал, то европейский - просто за то, что он есть (см. параграф …).
Этот уровень эффективности практически исключает возможность сознательно фиктивного характера распространенных в то время представлений о возможности европеизации СССР.
Другое дело, что этот же низкий уровень эффективности стал второй причиной, сорвавшей европейский цивилизационный
В отсутствии должных средств и должных систем управления и контроля попытки реализации «европроекта» приобрели точечный характер. Они возбуждали заведомо нереальные надежды (которые потом аукнулись жгучим разочарованием России в Западе как таковом) и создавали не более чем островки нормального производства, постепенно тонущие в море воровства и беспорядка.
Однако даже если бы все эти факторы каким-то волшебным образом можно было нейтрализовать, «европроект» все равно потерпел бы неудачу. Ведь для реиндустриализованной России в мире просто нет рынков сбыта - экономика, как и природа, не терпит пустоты. Если бы европейцам удалось провести реиндустриализацию России, им пришлось бы ради нее отнимать кусок у тех, кто уже индустриален, причем не только у посторонних им стран АСЕАН, но и у своих собственных сограждан. Грубо говоря, если бы у Европы хватило денег и сил создать в России новую Германию, возник бы неразрешимый вопрос - а куда деваться Германии старой?
Реиндустриализация России могла идти только за счет сброса из развитых стран Европы экологически грязных или устаревших производств. Это не просто медленный путь, не соответствующий российским мощностям и численности населения; это путь в тупик, так как Россия в принципе не смогла бы выиграть у Юго-Восточной Азии и Восточной Европы конкуренцию за размещение выводимых из развитых стран Европы производств.
Ее квалифицированная рабочая сила стоила почти столько же, сколько в странах Восточной Европы, но была менее дисциплинирована и погружена в худший инвестиционный климат. Странам же Юго-Восточной Азии Россия проигрывала конкуренцию по всем показателям, кроме квалификации рабочей силы: с одной стороны, из-за плохого климата и управления издержки ее производств были на порядок выше, с другой - сингапурцы и таиландцы не имели ни «загадочной русской души», ни коммунистического прошлого. (На что из этого списывать распространенные в России начала 90-х годов невинные, но болезненные для инвестора шутки типа разбавления 98-го бензина 95-м и последовательной продажи одного и того же здания райкома ВЛКСМ нескольким иностранным инвесторам не владеющими им комсомольцами-бизнесменами - дело вкуса).
Таким образом, западноевропейский проект оцивилизовывания России при помощи обеспечения ее долговременной и взаимовыгодной интеграции с развитыми странами Европы был обречен на провал из-за отсутствия необходимых ресурсов - и финансовых, и интеллектуально-управленческих, и рыночных (в виде рынков сбыта и должного уровня конкурентоспособности).
14.3.3. Американский проект: смерть в обмен на комфорт
Но, помимо европейского, в отношении России существовал и реализовывался и другой проект - американский. Наряду с Администрацией долины реки Теннеси, Манхэттенским проектом, выводом на орбиту искусственного спутника Земли и установлением социалистического строя в ста километрах от Майами его следует отнести к числу успешных среднесрочных проектов ХХ века.
К сожалению, подобно тому, как запуск спутника и даже корабля с человеком на борту не гарантировал
Это был проект своего рода умиротворяющего колониализма, предлагавший народам СССР, а затем России участие в уничтожении своей страны, по крайней мере как влиятельного субъекта мировой политики и экономики, в обмен на определенный потребительский стандарт и основанный на нем социальный мир.
Он учитывал менталитет русского народа, который исторически ненавидел власть, мечтал о скатерти-самобранке и самоездящей печи, но при этом не хотел прилагать значимых регулярных усилий и еще и жаждал творить историю. Благодаря точному расчету, а возможно, и своего рода коллективной интуиции управляющих систем американцы сделали по отношению к России то, что всегда с успехом делали колониальные державы.
В обмен на самоубийственные реформы довольно большие средства были вложены в поддержание потребительского рынка России, благодаря чему цены на потребительский импорт были доступными для основной части населения. Более того, в 1991-1992 годах импортные товары в России продавались дешевле, чем в развитых странах, и причиной этого было не только сохранявшееся и в 1992 году централизованное субсидирование части импорта российским государством и стратегия захватывающих новый рынок зарубежных экспортеров, но и реализация данного проекта.
Параллельно под флагом борьбы с инфляцией и стабилизацией валютного рынка российские реформаторы старались завысить реальный курс рубля, что сдерживало экспорт (а вместе с ним - и все производство страны) и стимулировало импорт.
В результате за время с 1990 по 1994 годы страна была посажена на «импортную иглу». Когда структура потребления (как населения, так и предприятий) и привычка к импорту были сформированы, наступил завершающий этап колониальной операции, закрепляющий зависимость и исключающий возможность избавления от нее. В 1994 году российское руководство кардинально ужесточило финансовую, а в 1995 году - и бюджетную политику, что сделало развитие реального сектора невозможным и устранило саму возможность конкуренции с импортом на внутреннем рынке вплоть до вызванной этой политикой катастрофы августа 1998 года.
Это решало задачу умиротворения России на период ее необратимого ослабления, но в принципе не могло дать ответ на естественный вопрос о том, что делать с ней после того, как она отдала за миску чечевичной похлебки потенциальную способность вернуться в число экономически и политически значимых государств.
Достигнув этого момента, вчерашние партнеры вплотную столкнулись с глубоким взаимным непониманием. Оказалось, что они по-разному оценивают перспективы сотрудничества - как если бы турист, бросив уличному плясуну монету и показав ему пару новых движений, считал, что научил его танцевать лучше, и тот теперь сможет процветать, танцами зарабатывая себе на учебу в Гарварде, а плясун ждал, что его немедленно пригласят преподавать в лучшее хореографическое училище мира.
Бросив демократическому руководству СССР, а затем России монетку среднесрочной экономической и политической помощи, США считали, что сполна вознаградили Горбачева и Ельцина за искусное ослабление СССР. Российские же демократы, поверив дежурным разговорам о долгосрочном сотрудничестве, полагали, что полученные ими средства являются не разовой платой за разовую же услугу, а лишь малым авансом.
И обида на Запад, испытываемая сегодняшней Россией, во многом вызвана жгучим разочарованием, потому что мы продали свою Родину и надеялись жить за счет поступлений, а оказалось, что продали мы ее дешево и, более того, все уже получили.