Мировой кризис
Шрифт:
Прохор фактически переехал в гостиницу на Казанской улице – оказывать посильную помощь концессионерам и прежде всего Роберу с доктором Шпилером, на которых пришелся главный удар. После подачи прошения об открытии «Добровольного общества содействия культурным и археологическим изысканиям» с заграничным капиталом (уставной фонд в десять тысяч британских фунтов создали вскладчину) начался сущий ад. Не помогли и знакомства графа Баркова – пока спасали привычка Монброна к вдумчивой работе с документами и закалка опытного клерка, а так же сугубо германская усидчивость и собранность герра доктора, да еще прохоровский опыт: он точно знал,
– Из департамента министерства финансов, – ворчал под нос «мсье Вершков», распечатывая очередной конверт с синими штемпелями. – Очень хорошо, счет дозволено открыть в государственном Дворянском земельном банке, а его отделения работают по всей России, включая Польшу, Финляндию и Туркестан… Это, сударь в папочку подшейте, документ серьезный. Та-ак, а автомобиль кто заказывал? Зачем?
– Мадемуазель Евангелина решила, что без надежного и вместительного средства передвижения нам никак не обойтись. Почему тогда не аэроплан? По моему мнению, очередной каприз – но ведь меня как обычно никто не спросил!.. Что там?
– Счет и уведомление из Риги, авто прибудет железной дорогой в следующий вторник. Прямиком с завода.
– Пускай Ева сама его и забирает! По их мнению, мы на увеселительную прогулку отправляемся? Это невыносимо! Они в уме или нет?
«Они» – сиречь предводители концессии, в лице Джералда, Евангелины и с видимым удовольствием взявшегося за необычное дело графа Баркова – разошлись не на шутку: если вялые раскопки на Рейне и впрямь напоминали насквозь любительское и довольно скверно организованное предприятие, то теперь за подготовку взялись основательно. Даже чересчур основательно – лорд Вулси во всеуслышание заявил, что предусмотрено должно быть всё, включая стихийные бедствия и конец света. Тимоти в ответ на эту сентенцию немедля съязвил, предложив купить всем по карманной Библии и взять в концессию священника, а лучше сразу троих – католического, лютеранского и православного, чтобы никому не было обидно.
Кое-что было закуплено еще до отбытия из Ливерпуля – три немаленьких опечатанных контейнера ждали своего часа на Николаевском вокзале. Однако следовало озаботиться множеством совершенно необходимых мелочей – топографические карты, оружие, карбидные и электрические фонари, палатки (желательно военные, повместительнее!), походная печка, посуда, складные кровати и так далее до бесконечности. Голова кругом!
Робер зря жаловался: остальные тоже не сидели сложа руки, разве что Ева, вернее госпожа Анна Медковец, старалась меньше показываться на публике – однажды венгерку едва не опознали, с тех пор пришлось носить шляпку с густой вуалью. Джералд с графом ездили с визитами, представлялись в высоких кабинетах и пытались убедительно объяснить чиновникам, отчего лорд Вулси нежданно-негаданно воспылал любовью к просвещению и почему желает устроить разыскания не где-нибудь в Междуречье или Египте, а в Подольской губернии, славной не пирамидами или древними развалинами, а лишь замечательно сладкой черешней да чертой оседлости. Странно.
– Марсель? – Робер недоуменно разглядывал очередную телеграмму. – Наверное, почтовая ошибка, у меня нет никаких корреспондентов в Марселе, да и никто кроме руководства банка не знает, что я уехал в Петербург. Чепуха какая-то, отправлено на мое имя…
Монброн пробежался взглядом по цепочке никак не связанных
– Я сейчас вернусь, – выдохнул Робер, вскочил и едва не бегом ринулся к выходу из номера, провожаемый озадаченными взглядами Прохора и доктора.
Слава богу, Джералд оказался на месте – в своем люксе, через две двери дальше по коридору. Его светлость безмятежно развалились в кресле, изучая толстенный каталог «Сирс и Робак», по которому можно было заказать любой товар, производимый в Европе, Америке и колониях.
– Вот! – Монброн вытянул чуть вздрагивающую руку с зажатым в кулаке голубоватым листком. – Это мсье Анно!
– Где мсье Анно? – не понял лорд Вулси и взялся за пенсне. – Что произошло, отчего ты кричишь? Покажи бумагу… Но здесь ничего не понятно!
– Конечно, не понятно! Это криптография, система Керкгоффса! Если господину Анно требуется что-нибудь срочно сообщить, он всегда пользуется шифром!
– Значит, ты все еще поддерживаешь связь с этим… Этим сомнительным типом?
– Попрошу не забывать, что «сомнительному типу» мы все обязаны жизнью. Конечно, мы изредка общаемся, Люк Анно за определенный гонорар обеспечивает спокойствие главной конторы банка в Париже – мама уверяет, что у него репутация безупречнее, чем у папы римского…
Тут Робер не погрешил против истины – тишайший мсье Анно, примерный семьянин, убежденный трезвенник, любитель кошек, орхидей и произведений Бальзака, обладал славой человека до последней степени надежного, всегда доводящего любое, самое сложное дело до успешного финала и скрупулезно выполняющего условия контракта.
Если бы в данном случае речь шла о коммерсанте, ученом или человеке искусства, Люка Анно следовало бы канонизировать при жизни с возведением позолоченной конной статуи на Елисейских Полях, однако сфера его деятельности лежала за гранью морали и закона – неприметный толстяк был первейшим преступником Франции, а то и всей континентальной Европы, настоящий профессор Мориарти из повести Артура Конан-Дойля, пускай и не настолько зловещий внешне! И, безусловно, он являлся кристально честным человеком: никто не мог упрекнуть мсье Анно в пренебрежении этикой или нарушении ранее взятых обязательств.
– Что он сообщает? – быстро спросил Джералд, уяснив, что Люк Анно не стал бы беспокоить Робера без веских оснований. – Ты прочитал криптограмму?
– Секунду, – Монброн поморщился и полез в карман за записной книжкой. – Ключ – стихотворение Франсуа Вийона «Баллада о толстухе Марго», четные строки… Так, так… Цитирую: «Будьте аккуратнее, наши полоумные друзья взялись за старое и продолжают игру с теми же фигурами. Причины очередного всплеска интереса к вашему предприятию мне неизвестны»… Каково?
– Это всё? – уточнил Джералд.
– Мсье Анно традиционно лаконичен. Что же получается? Эта жаба в сутане, отец Теодор Клаузен, опять встала у нас на пути? Откуда они могли узнать?! Может быть, стоит обратиться в жандармерию – в России деятельность иезуитов запрещена, а Клаузен состоит в Ордене!
– Прекратить панику, – прикрикнул лорд Вулси. – Пока мы ровным счетом ничего не знаем! Вечером соберемся вместе, обсудим – твой парижский ангел-хранитель не сообщил ничего определенного, весьма расплывчатое предупреждение…