Миры Айзека Азимова. Книга 2
Шрифт:
Нерешительный Энниус сидел хмурый, немного смешной в своем тяжелом, бесформенном свинцовом костюме.
Еще один глупец. Арвардана затрясло от ненависти к галактическим приспособленцам: ничего им не надо, лишь бы их не трогали, не нарушали их покоя. Где герои-завоеватели былых времен? Где они?
Осталось шесть часов.
Прокуратор в задумчивости сидел лицом ко всем остальным, полностью сознавая, что его решение может развязать бунт, подорвать его положение при дворе, уничтожить его надежды на выдвижение. Насколько серьезно следует воспринять длинную речь Арвардана
Однако Арвардан — выдающийся ученый.
И прокуратор, временно отложив решение, обратился к секретарю:
— Вам, разумеется, тоже есть что сказать по этому поводу?
— Как ни странно, очень мало, — непринужденно сказал секретарь. — Я хотел бы спросить, какими доказательствами располагают мои обвинители?
— Ваше Превосходительство, — теряя терпение, сказал Арвардан, — я уже говорил вам, что этот человек сам во всем признался позавчера, когда мы были в тюрьме.
— Вы вольны верить или не верить, Ваше Превосходительство, но это опять-таки голословное утверждение. Факты, которые могут подтвердить свидетели, говорят о том, что захвачен силой был я, а не они, что опасности подвергалась моя жизнь, а не их. Я хотел бы спросить своего обвинителя, каким образом он сумел раскрыть все это за девять недель своего пребывания на Земле, в то время как вы, прокуратор, занимающий свой пост уже несколько лет, ничего подобного не обнаружили?
— То, что говорит брат-блюститель, имеет смысл, — сурово произнес Энниус. — Откуда вы можете знать?
— Еще до того как обвиняемый признался, мне рассказал о заговоре доктор Шект, — сухо ответил Арвардан.
— Это так, доктор Шект?
— Да, Ваше Превосходительство.
— Откуда узнали вы?
— Доктор Арвардан исключительно точно и правильно рассказал вам о том, как использовался синапсатор, и о предсмертных показаниях бактериолога Ф. Смитко. Смитко состоял в заговоре. Я записал его слова, и запись можно прослушать.
— Но, доктор Шект, предсмертные слова человека в бреду, если рассказ доктора Арвардана верен, не могут иметь большого веса. Больше вы ничем не располагаете?
— Здесь что, судебный процесс? — взревел Арвардан, ударив кулаком по ручке кресла. — Кто-то нарушил правила движения? Тут некогда анализировать, насколько вески улики, и мерить их микрометром. Говорю вам — у нас времени только до шести утра, то есть пять с половиной часов. Только за эти часы мы можем покончить с нависшей над нами чудовищной угрозой. Вы ведь знали доктора Шекта и раньше, Ваше Превосходительство. Неужели вы считаете, что он лжет?
— Никто не обвиняет доктора Шекта в заведомой лжи, Ваше Превосходительство, — вмешался секретарь. — Просто наш славный доктор уже пожилой человек, и в последнее время его очень волнует приближение шестидесятой годовщины. Боюсь, что возраст в сочетании со страхом вызвали у него легкую паранойю, что нередко случается у нас на Земле… Посмотрите на него! Как вам кажется, он нормален?
Нет, доктор никому бы не показался нормальным. Слишком
— Могу на это сказать, что два последних месяца нахожусь под неусыпным наблюдением блюстителей; что все письма, адресованные мне, вскрываются, а мои ответы подвергаются цензуре. Все мои жалобы, очевидно, припишут паранойе. Но здесь со мной Джозеф Шварц, который добровольно вызвался подвергнуться синапсированию в тот самый день, когда вы посетили мой институт.
— Да, помню. — Энниус испытал легкое облегчение от смены разговора, хотя бы и временно. — И это тот самый человек?
— Да.
— Эксперимент, на мой взгляд, не причинил ему никакого вреда.
— Напротив, синапсирование имело потрясающий успех. Ведь Шварц от природы обладал фотографической памятью, о чем я не знал, приступая к операции. Во всяком случае, теперь он умеет ощущать чужие мысли.
— Как? Он читает мысли? — в полнейшем изумлении подался вперед Энниус.
— И может это продемонстрировать, Ваше Превосходительство. Но думаю, брат-блюститель подтвердит.
Секретарь бросил на Шварца быстрый, как молния, ненавидящий взгляд и с почти неуловимой дрожью в голосе сказал:
— Истинная правда, Ваше Превосходительство. Этот человек обладает способностью к гипнозу — синапсирование тут причиной или нет, сказать не берусь. Должен добавить, что сведения об эксперименте над ним отсутствуют, и это, согласитесь, крайне подозрительно.
— Вести какие-либо записи было мне запрещено верховным министром, — спокойно заметил Шект.
Секретарь на это только пожал плечами.
— Ближе к делу, — потребовал Энниус. — Оставьте вашу перебранку. При чем здесь Шварц? Какое отношение ко всей истории имеет его ясновидение, или способность гипнотизировать, или что там еще?
— Шект хочет сказать, что Шварц читает мои мысли, — сказал Балкис.
— Вот как? О чем же он думает? — спросил прокуратор, впервые обращаясь к Шварцу.
— Он думает, что нам не удастся убедить вас в своей правоте.
— Совершенно верно, — усмехнулся секретарь, — и для этого не обязательно быть ясновидящим.
— А еще он думает, — продолжал Шварц, — что вы жалкий болван, что вы боитесь действовать, боитесь нарушить мир, надеетесь победить землян своим беспристрастием и справедливостью. Ну и дурак, думает он, надейся себе.
— Отрицаю, — покраснел секретарь. — Это неприкрытая попытка настроить вас против меня.
— Меня не так легко настроить, — возразил Энниус. — Ну а я о чем думаю?
— Вы думаете, что, если я и вправду могу видеть, что у человека в черепе, необязательно говорить вслух обо всем, что видишь.
— Верно, совершенно верно! — вскинул брови прокуратор. — Вы подтверждаете показания доктора Арвардана и доктора Шекта?
— Подтверждаю каждое слово!
— Но нам нужен еще один человек с вашими способностями, не замешанный при этом в деле, иначе суд не будет учитывать ваших показаний, даже если все поверят, что вы телепат.