Миры Айзека Азимова. Книга 4
Шрифт:
— Мои предложения полны вежливости. — Гремионис пожал плечами. — Ее отказы полны мягкости. Что должно нас оскорблять?
— Но как вы проводите время вместе? О сексе, очевидно, и говорить нечего, робопсихологию вы тоже не обсуждаете. Чем же вы занимаетесь?
— А что — все отношения между людьми исчерпываются сексом и робопсихологией? Нам есть чем заняться вместе. Ну, во-первых, мы беседуем. Ее очень интересует Аврора, и я часами описываю нашу планету. Она же почти ее не видела, понимаете? А она часами рассказывает мне про Солярию — какая это адская дыра. Я даже Землю предпочел бы,
— Гуляете? Где?
— Да повсюду. Просто гуляем. У нее такая привычка из-за ее жизни на Солярии. Вы бывали на Солярии… Ах, ну конечно же! Извините. На Солярии частные владения просто огромны, а живет в каждом один человек. Иногда двое. И множество роботов. Там можно идти милю за милей в полнейшем одиночестве, и Глэдия говорит, что возникает такое чувство, будто вся планета принадлежит тебе. Ну, естественно, роботы всегда рядом, приглядывают, чтобы с тобой ничего не случилось, но на глаза зря не показываются. Здесь на Авроре Глэдии не хватает ощущения, что мир принадлежит только ей.
— Вы хотите сказать, что она мечтает завладеть всем миром?
— В смысле, что она жаждет власти? Глэдия? Полнейшая нелепость! Она просто тоскует по единению с природой. Сам я ничего подобного не испытываю, понимаете? Но мне нравится угождать ей. Разумеется, на Авроре невозможно почувствовать себя так, как на Солярии. Обязательно где-нибудь будут люди, уж тем более внутри городской черты Эоса, а в программе роботов нет указания, что им надо скрывать свое присутствие от людей. Собственно говоря, аврорианцы обычно сопровождаются роботами… Однако я знаю несколько довольно пустынных мест, и Глэдии нравится бродить там.
— А вам?
— Да, но только потому, что я с Глэдией. В общем аврорианцы тоже любят пешие прогулки, но, признаюсь, я этого увлечения не разделяю. Вначале у меня все мышцы ныли, и Василия подшучивала надо мной.
— Так она знала о ваших прогулках?
— Как-то раз я явился к ней, прихрамывая. У меня даже суставы похрустывали, так что пришлось рассказать. Она засмеялась и сказала, что это отличная идея, что лучший способ получить согласие любительницы прогулок — это гулять с ней. «Продолжай, — сказала Василия, — и она возьмет свой отказ назад, прежде чем ты улучишь случай опять себя предложить. Предложение сделает она сама!» Этого, правда, не произошло, но со временем я вошел во вкус прогулок. И очень.
Казалось, он забыл о своей вспышке и даже повеселел. Возможно, ему вспоминаются эти прогулки, подумал Бейли, увидев, как он чуть улыбнулся. Теперь, когда мысли Гремиониса обратились к неизвестно какому разговору во время прогулки неизвестно где, он выглядел симпатичным… и ранимым. Бейли чуть было
— Следовательно, Василия знала, что ваши прогулки продолжались?
— По-видимому. Я сделал среды и субботы своими свободными днями, потому что они были удобны Глэдии, и Василия иногда шутила по поводу моих «двухэсных прогулок», когда я приносил ей эскизы.
— А доктор Василия принимала участие в ваших прогулках?
— Никогда.
Бейли переменил позу и, пристально глядя на кончики своих пальцев, сказал:
— Полагаю, гуляли вы в сопровождении роботов?
— Конечно. Один мой, один ее. Но они держались в стороне, а не шагали рядом, как обычно на Авроре. Глэдия говорила, что ищет уединения — такого, как на Солярии. Естественно, я поступал так, как хотелось ей, хотя вначале шею себе сворачивал, проверяя, где Брандидж.
— А какой робот сопровождал Глэдию?
— Разные. Но все они тоже близко не подходили, так что я ни с одним из них не разговаривал.
— А Джендер?
Радостное выражение исчезло с лица Гремиониса.
— При чем тут он?
— Он когда-нибудь сопровождал вас? Вы знали бы об этом?
— Человекоподобный робот? Конечно, знал бы. Но он ни разу с нами не ходил. Ни единого.
— Вы уверены?
— Абсолютно. — Гремионис насупился. — Наверное, она считала его слишком ценным, чтобы поручать ему то, с чем прекрасно справляются обычные роботы.
— Вы словно бы раздражены. Вы разделяли это мнение?
— Он был ее роботом. Меня это не интересовало.
— И в доме Глэдии вы его тоже не видели?
— Ни разу.
— Она что-нибудь про него говорила? Рассказывала?
— Насколько я помню — нет.
— И вы не считали это странным?
— Нет. — Гремионис мотнул головой. — Какой смысл разговаривать о роботах?
Бейли не спускал с его лица угрюмых глаз.
— Вы что-нибудь знали от отношениях Глэдии и Джендера?
— Вы собираетесь сказать мне, что тут замешан секс?
— А вас бы это удивило? — спросил Бейли.
— Такое случается, — невозмутимо сказал Гремионис. — И довольно часто. Если у вас такое настроение, вы можете использовать робота. Ну а человекоподобный робот… насколько я понимаю, подобный во всем…
— Абсолютно, — перебил Бейли и сделал выразительный жест.
Уголки рта Гремиониса поползли вниз.
— Ну, так женщине было бы нелегко устоять.
— Но против вас она устояла. И вас это не мучает? Что Глэдия предпочла вам робота?
— Ну, если на то пошло, то еще вопрос, правда ли это. Но даже если правда, так и что? Женщина и робот, мужчина и робот — это же просто мастурбация и ничего больше.
— Вы действительно ничего не знали об этом, мистер Гремионис? И не подозревали?
— Я просто об этом не думал, — отрезал Гремионис.
— Потому что не знали? Или знали, но не придавали значения?
— Опять вы давите на меня! — Гремионис нахмурился. — Какого ответа вы от меня ждете? Теперь, когда вы заставили меня об этом подумать и надавили, мне уже мерещится, что, может быть, я о чем-то таком и думал. Но все равно, до того как вы начали задавать эти вопросы, я ни разу не почувствовал, будто происходит что-то такое.