Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

Фармер Филип Хосе

— Было бы очень плохо, если б у тебя начался приступ в какой-нибудь критической ситуации во время полета. Это ты, конечно, понимаешь. Но вот как я смотрю на это дело, Джилл. Если не говорить о Торне, то ты самый лучший аэронавт из всех, которыми мы располагаем. В отличие от Торна, который хоть и настоящий аэронавт, но не занимался этим делом всю свою жизнь, ты — истинный фанатик. Я абсолютно уверен, что за один час полета ты отдашь возможность потрахаться с парнем на копне сена. Я же лично стараюсь подобные занятия комбинировать.

Я

не хотел бы тебя потерять, и, если я отстраню тебя, я наверняка буду бояться, как бы ты не покончила жизнь самоубийством. Нет, нет, не возражай. Я полностью убежден в этом. Что и делает тебя ненадежной в некотором отношении. Однако в первую очередь я должен считаться с необходимостью обеспечить безопасность корабля и команды, а потому и отстранил бы тебя, если б пришлось, невзирая на горе, которое мне причинило бы такое решение.

Поэтому я дам тебе испытательный срок. Если у тебя не будет новых приступов галлюцинаций до того времени, как корабль должен стартовать, ты полетишь на нем.

Единственное затруднение — мне придется полностью положиться на твое слово о том, что у тебя не было приступа. Нет, не совсем так. Я могу подвергнуть тебя гипнозу, чтоб выяснить, говоришь ли ты правду. Но я не хочу этого. Это означало бы, что я тебе не доверяю. А мне не нужен на корабле никто, кому я не верю на все сто процентов.

Джилл чувствовала, что она готова броситься ему на шею. Ее глаза затуманились, и она чуть не разрыдалась от счастья. И все же она усидела в кресле. Офицеры не обнимают своих капитанов. Кроме того, он мог не так понять ее поведение и попробовать увлечь ее в свою спальню.

Ей тут же стало стыдно за себя. Ведь Фаербрасс никогда не опустился бы до того, чтобы воспользоваться слабостью женщины. Он не стал бы в подобных целях использовать свое служебное положение. Во всяком случае, так ей казалось.

— Мне не все ясно с этим гипнозом, — сказала она. — Как сможете вы заставить всех пройти этот тест, а меня освободить от него? Это дискриминация, которую другие…

— Я просто изменил свои намерения.

Он встал и подошел к бюро с поднимающимся верхом, наклонился и написал что-то на клочке бумаги, который тут же отдал ей.

— Вот, отнеси это доктору Грейвзу. Он сделает тебе рентген.

Джилл прямо обалдела.

— Это еще с какой стати?

— Как твой капитан, я мог бы приказать тебе заткнуться и выполнять приказ. Я этого не делаю, только чтобы не раздражать тебя. Скажем так — это связано с открытием в области психологии, которое было сделано где-то около 2000 года. На если бы я рассказал тебе о сути дела, это наверняка повлияло бы на результаты тестирования.

Все остальные тоже пройдут проверку рентгеновскими лучами. Тебе просто оказана честь быть первой.

— Не понимаю, — пробормотала она. — Но, конечно, сделаю, как приказано. — Она встала. — Спасибо вам за все.

— Благодарность не обязательна.

А теперь давай двигай свою попку к доку Грейвзу.

Когда Джилл пришла в кабинет доктора, он разговаривал по телефону. Док хмурился и яростно жевал сигару.

— Ладно, Милт. Сделаю. Но мне не нравится, что ты перестал мне доверять… — Док повесил трубку и повернулся к Джилл. — Хелло, Джилл. Тебе придется подождать, пока сюда не явится лейтенант Смизерс. Он заберет негативы рентгеновских снимков и тут же отнесет их Фаербрассу.

— А он что — в темной комнате?

— Нет. Их не надо проявлять. Ты разве не знаешь? Они похожи на фотографии и обрабатываются электронно в момент съемки. Фаербрасс сам разработал этот тип оборудования. Процесс был открыт, кажется, в 1998 году, говорит Милт.

Грейвз ходил взад и вперед, вгрызаясь в свою сигару.

— Черт побери! Он даже не дает мне увидеть результаты рентгеноскопии! Почему?

— Он сказал, что не хочет, чтоб кто-нибудь, кроме него, их видел. Это часть психологического тестирования.

— Но какого черта рентгеноскопия головы может ему сказать о психике мужика? Это же чушь собачья!

— Думаю, Фаербрасс скажет вам об этом, когда просмотрит негативы. Между прочим, о психике человека. Я не мужик.

— Я говорил в абстрактном смысле.

Док перестал метаться по комнате и скривился еще сильнее.

— Я теперь спать не буду, все ночи стану волноваться из-за этих снимков. Господи, как жаль, что я не прожил немного подольше! Я откинул копыта в 1980 году, так что не знаю последних научных открытий в медицинской науке. А может, оно и к лучшему! Мне бы все равно не справиться с этим потоком новинок при моем тогдашнем состоянии.

Повернувшись к Джилл и тыча в нее сигарой, он воскликнул:

— Что-то я хотел спросить у тебя, Джилл. Нечто уж давно беспокоит меня. Фаербрасс — единственный, кого я встречал из живших после 1983 года. Ты-то встречала кого-нибудь еще из таких или нет?

Она моргнула от неожиданности.

— Н-е-е-е-т. Нет, не встречала, если подумать. Фаербрасс — исключение.

В какой-то момент она чуть было не сказала ему о Штерне. Да, такое событие трудно будет удержать в секрете.

— Вот и я тоже. Чертовски странно.

— Ну не так уж! — сказала она. — Конечно, я не всю Реку проехала, но все же проплыла по ней несколько сот тысяч километров и разговаривала с тысячами людей. Люди из XX века вообще встречаются повсюду в очень малом проценте. А чтобы быть воскрешенными большими группами, как другие, так я о таком и не слыхала. Следовательно, в Долине их мало, большинство населения из других эпох.

Поэтому нет ничего удивительного, что люди, родившиеся после 1983 года, так редки.

— Да-а? Может, оно и так. Ага, вон и Смизерс и двое его громил. Иди-ка в мой рентгеновский кабинет, дорогая, как сказал паук мушке.