Миры Филипа Фармера. Том 5
Шрифт:
— Как вы это сделали? — спросил он.
Каребара слабо улыбнулся, сложил руки на груди, покрутил большими пальцами и ответил:
— Я… я… не знаю. — Он опустил руки на колени, откинулся на спинку стула и тихо засмеялся. — Но так ли это важно сейчас? Я могу это установить и попозже. Самое главное то, что я добился успеха. И что бы это ни было, оно сработало.
Просматривая свои ответы на вопросы ошалевшего от счастья профессора, Дункан согласился, что все действительно смотрелось как очевидный успех. Он один за другим давал именно те ответы, которых так давно от него
На экране появился кодовый номер записи, и он опустел.
— Теперь начнем детальные разработки, — сказал Каребара.
— Только завтра, — возразил Дункан. — Я слишком устал, чтобы продолжать. Я устал больше, чем от всех предыдущих занятий вместе взятых. Вряд ли что-то получится, если вы будете на меня давить. Я чувствую себя полностью отупевшим.
На лице Каребары появилось выражение обиженного ребенка, он открыл рот, потом закрыл, пожевал губами, покрутил пальцами и сказал:
— Ну хорошо. Завтра. Но сразу же после завтрака мы начнем самое скрупулезное исследование.
Дункан встал вслед за профессором.
— Я тоже очень взволнован. Я боялся уже, что все это безнадежно. Но вам все-таки удалось пробиться к основной личности.
— Это так. Но когда мы приступим к систематическим исследованиям, мы должны быть уверены, что эта личность владеет секретом лжи под туманом. Я не знаю… процесс кажется таким простым… что, может быть…
— Вы опасаетесь, что не каждого можно научить этому?
— Да.
— А я почему-то уверен, что вам понадобится не так уж много людей, чтобы найти того, кто сможет это сделать с такой же легкостью, как я.
Каребара, уже стоящий в дверях, обернулся:
— У меня теперь куча работы! Чертова пропасть работы! Да я всю ночь спать не буду!
Дункан был уверен, что Каребара немедленно похвастается Руггедо своими успехами. Но на то, что эти успехи заставят Руггедо прийти завтра к нему в гости, Дункану оставалось только надеяться. Впрочем, рано или поздно главарь подпольщиков все равно заявится, и вот тогда, если все пойдет так, как задумал Дункан, ему, Сник и Кабтабу удастся бежать.
Но так ли часто бывает, что все идет строго по плану? Раз на десять тысяч. И то не наверняка.
Несмотря на все эти тревожные мысли, Дункан заснул, как только коснулся головой подушки. Правда, он еще успел пожелать спокойной ночи Кэрду-2.
Но тот не ответил. Он больше не существовал.
Глава 29
— Вы же понимаете, — сказал Каребаре Дункан, — что, как только каждый научится лгать под туманом правды, правительство и система правосудия серьезно пострадают. Намного сложнее станет выявлять подрывные элементы и продажных политиков. Преступники начнут избегать заслуженного наказания. Общество захлебнется в ошибках и неточностях, в хаосе прошедших веков. Это я, конечно, отмечаю только как тему для спора. Право каждого человека на ложь можно считать естественным. Человечество пользовалось им, и создаваемыми им привилегиями, с того момента, как появилась
С другой стороны, посмотрите, как выиграло общество — или кажется, что выиграло, — от применения наркотика, называемого туманом правды. Правосудие свершается почти всегда. Виновные наказаны почти всегда. Среднестатистический гражданин знает, что, совершив преступление, он будет найден и примерно наказан — и это останавливает его. Единственные преступники Новой Эры — это те, кто совершает убийство или членовредительство в состоянии аффекта, или глупцы, полагающие, что смогут избежать последствий.
Каребара нахмурился и жестом приказал охраннику, Плоскозадому, отнести полный грязных тарелок поднос Дункана к стенному люку. Плоскозадый, получивший прозвище за социально неприемлемые огромные ягодицы, тоже нахмурился — он не любил работать за заключенных, — но подчинился.
— Я бы на вашем месте не беспокоился об этом, — сказал профессор. — Знание методики лжи под туманом правды будет строго ограничено. Очень немногие вообще услышат о ней.
— Так я и думал, — усмехнулся Дункан. — Это знание станет привилегией высших правительственных чинов.
— Правильно. И тех, кто будет этих чинов обучать.
Дункан опять усмехнулся:
— И как долго, по-вашему, учителям позволят жить после того, как они обучат всех чинуш?
— Чепуха! — вскричал Каребара. — Бред! Паранойя! Предательство!
— Если это такая чушь, почему вы побледнели, профессор?
Каребара косо глянул на стенной экран, прокашлялся и дрожащим голосом заявил:
— Это идет вразрез с нашими идеалами.
— Идеалами? — насмешливо переспросил Дункан. И больше к этой теме не возвращался.
— Давайте вернемся к делу, — предложил Каребара.
— Только после того, как я загляну в сортир. Вечно меня после завтрака кишечник подгоняет. Делает предложения, от которых я не в силах отказаться.
— Ладно, только не задерживайтесь.
Дункан поднялся с кресла.
— К чему такая спешка? К нам сегодня заглянет Руггедо?
Каребара поджал губы и отвернулся.
— Я и не ожидал, что вы ответите.
Выйдя из ванной, Дункан обнаружил, что в комнату зашла Зебра.
— Что, одного вертухая недостаточно? — спросил он. — Что я, по-вашему, могу натворить без сознания?
Каребара оскалился.
— Мне внезапно пришло в голову, что если вы способны врать под туманом, то и потерю сознания сымитировать в силах.
— И вы думаете, что я могу воспользоваться этим? Опять на вас кинуться? — Дункан расхохотался. — Кто из нас теперь параноик?
Он улегся на диван.
— Если вас это и вправду беспокоит, можете проверить мои альфа-ритмы, когда я отключусь.
— Ими тоже можно управлять, — ответил Каребара. — Вы загадочный феномен, Бивульф. В определенном смысле жаль, что вас приходится удерживать здесь. Вас следовало бы поместить в клинику с новейшим оборудованием, под наблюдение ученых, намного более компетентных, чем ваш покорный слуга. — Он вздохнул. — Но это случится еще не скоро. После революции у нас будет еще много времени.