Миры Империума
Шрифт:
– Спокойно, Брайан, – сказал Рихтгофен, улаживающий что-то с секундантами Бейла. – Сейчас нет нужды думать об этом.
– И все же я хочу, чтобы вы знали – я согласен!
Барбро склонилась надо мной.
– Брайан, – спросила она, – вы не сильно ранены?
Она была встревожена.
Я улыбнулся ей и взял за руку.
– Могу поспорить, вы сейчас думаете, что ранен я случайно. На самом же деле у меня бывают дни, когда я как следует расшибаюсь. По-моему, эти дни как раз наступили…
Она, опустившись на колени, сжала мою руку.
– Вам, должно быть, очень больно,
– Вы счастливчик, полковник, – пробурчал врач, тыча пальцем в рану на боку. – Ребро не треснуло. Через несколько дней у вас будет лишь небольшой шрам и синяк на память.
Я сжал руку Барбро.
– Помогите мне, дорогая.
Беринг подставил мне свое плечо.
– Вам сейчас нужен долгий сон, – сказал он.
Я был готов ко всему.
Глава VII
Я попробовал расслабиться, но в тесной кабине шаттла это было сложно. Передо мной сидел оператор, склонившийся над освещенным пультом. Он внимательно всматривался в показания приборов и щелкал тумблерами на панели, напоминающей миниатюрный компьютер. Беззвучная вибрация наполняла воздух.
Я заерзал, пытаясь найти удобное положение. Мои полуисцеленные шея и бок снова заныли. Разрозненные фрагменты бесконечного инструктажа последних десяти дней пронеслись в памяти. Имперской Разведке не удалось раздобыть материалы о маршале Байарде в необходимом количестве. Однако их было больше, чем мог воспринять мой мозг. Я надеялся, что сеансы гипноза, которым я подвергался каждую ночь в течение недели, введут в мой мозг нужные знания на таком уровне, что они сами выскочат в случае необходимости.
Байард был человеком, окруженным тайной даже для своих приближенных. Его редко видели, часто он появлялся только на телеэкранах, которые недоумевающие имперские разведчики считали чем-то вроде рисовальных аппаратов. Я попытался объяснить им, что телевидение широко распространено в моем мире, но они так и не уразумели этого.
Последние три ночи мне дали хорошо выспаться, но каждый день я занимался физической подготовкой. Раны мои заживали хорошо, так что я был физически готов к рискованному предприятию; морально, однако, я чувствовал себя усталым, стремился наконец-то взяться за дело и столкнуться с тем, что мне уготовано судьбой. Достаточно слов, теперь я хотел действовать.
Я проверил свою экипировку. На мне был военный китель – точь-в-точь китель с портрета Байарда. Поскольку не было сведений, как он одевается ниже пояса, я предложил тускло-коричневые брюки, такого же цвета, как и френч французской офицерской формы.
По моему совету мы не нацепили ордена и ленты, изображенные на снимке. Я не думал, что он носит их в своих апартаментах в обычной обстановке. По этой же причине воротник был расстегнут и галстук ослаблен.
Меня держали на диете из тощих бифштексов, заставляя похудеть. Специалист по волосам делал мне дважды в день интенсивный массаж кожи головы и настоял, чтобы я не мыл голову. Это должно было стимулировать рост волос, ибо диктатор
К моему поясу был пристегнут сетчатый подсумок, в который поместили передатчик. Мы решили, что лучше пусть он будет на виду, чем безуспешно пытаться запрятать его куда-нибудь. Микрофон был вплетен в широкие позументы на отворотах. В бумажнике лежала толстая пачка ассигнаций ИД государства.
Я осторожно подвигал правой рукой, чувствуя сжатую пружину, которая может забросить в мою руку пистолет размером со спичечную головку, хотя это могло произойти только при определенном положении руки.
Это маленькое оружие было чудом миниатюрной смертоносности. По форме оно напоминало морской камень из моря, такое же серое и гладкое. На земле оно было бы совершенно незаметно – это свойство могло иметь очень важное значение для меня.
Внутри оружия вглубь рукоятки уходил спиральный канал не толще волоса. Сжатый газ, заполняющий узкую камеру, служил и источником энергии, и аналогом пули. При нажатии на определенное место крохотный шарик сжиженного газа выстреливался с огромной скоростью. Освобождаясь от сдерживающих стенок дула, кстати, изготовленного из очень прочного сплава, бусинка мгновенно расширялась до размеров кубического фута. Результатом был почти бесшумный взрыв, способный ударной волной пробить броню в сантиметр толщиной и убить человека мгновенно на расстоянии до трех метров.
Именно такое оружие и нужно мне – не вызывающее подозрений, бесшумное и эффективное на небольшом расстоянии. Расположение пружин в рукаве делало его почти частью руки, теперь только рука должна оказаться достаточно умелой.
Я практиковался в обращении с пистолетом в течение многих часов, одновременно слушая лекции, обедая и даже лежа в постели. Я очень серьезно относился к этой части тренинга. С этим было связано выполнение моего задания. Я старался не думать еще об одном средстве подстраховки, установленном в полости протеза на месте одного из коренных зубов.
Каждый вечер, после упорных занятий я отдыхал со своими новыми друзьями, наведываясь в Императорский балет, театры, оперу и веселые варьете. Я обедал с Барбро в полудюжине шикарных ресторанов, после этого мы бродили по паркам, освещенным лунным светом, пили кофе на открытых террасах загородных кафе. К моменту отправления у меня было более, чем сильное, желание вернуться. И чем раньше я справлюсь, тем быстрее вернусь!
Оператор повернулся ко мне.
– Полковник, – сказал он. – Поздравьте себя. Здесь что-то такое, чего я никак не могу понять.
Я напрягся, но промолчал, решив подождать подробностей. Я шевельнул рукой, пробуя свой пистолет. Это уже стало моей привычкой.
– Я обнаружил в Сети движущееся тело, – доложил оператор, – оно, кажется, движется по тому же курсу, что и мы. Мой пространственный индикатор показывает, что оно очень близко.
Империум на десятки лет отставал от нашего мира в области ядерной физики, телевидения, аэродинамики и многого другого. Что касается приборов в этих аппаратах Максони, то здесь их успехи были фантастическими. Ведь, в конце концов, их лучшие ученые посвятили разработке этой проблемы почти шестьдесят лет.