Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)
Шрифт:
- Война, - вздохнул шахтер, жмурясь от виски.
– А порядки-то у нас теперь
новые, что тут! Когда лагерь-то строили, так Басюк, чтоб его, поднялся, о
как! Теперь, говорю, всей округой вертит как хочет. Что хочет, то и делает.
Коноплянку чуть не закрыл, с Маркеласом разругался, почти война там была,
что уж тут...
- Вот так...
– скривился доктор.
– А я - то думал, что его призовут,
урода. Такие скоты обычно долго не живут, факт.
Либо сам по тупости сунется, либо в штрафчасть командир определит. А там его
храбрость до задницы, точно знаю. А что, шеф-попечитель, я слышал, новый
совсем?
- Да тут же, когда военные власти-то появились, так и он. Назначили его
сразу же. А ничего он, ничего, тихий. Ни во что не лезет, сидит себе.
Правда, пьет, люди говорят - ну так разве то наше дело? Пьет шеф-попечитель,
так и что уж тут... он пьет, я не лезь. Я и сам могу, что мне...
- Придется, конечно, представляться ему, - тихонько рассмеялся Эндрю. -
Ну ничего, я на Флоте так пить научился - куда там вашему попечителю!
- Тяжело было-то? - осторожно спросил его Джош. Врач неопределенно
хмыкнул и посмотрел в окно, за которым уже почти совсем стемнело.
- Да по-разному. Я вот горел-горел, а до конца сжечь они меня так и не
сумели. Акселя мне жалко, ты даже не представляешь. Я ведь всю войну не
знал, где он, что он... Потом уже, когда узнал, времени совсем не было, да и
до конца войны - рукой подать, это мы хорошо понимали. Раз только и
встретились. Думал, вот сейчас отвоюемся, выйдем, естественно, вчистую,
тогда и насосемся коньяку как следует. А оказалось...
Джош скорбно вздохнул, поглядел на окутавшую болота темень и засобирался
домой.
- Пойду я, док, а то ночью-то не здорово, что уж тут. Старуху обрадую,
док, скажу, старый приехал. Она, наверное, к вам и бросится, любит она вас,
все про Билли забыть не может, вы ж его тогда с того света вытащили, что
тут... вытащили, а он вот...
Эндрю погладил старика по плечу, выбрался из кресла и подошел к высокому
шкафу, занимавшему почти всю стену гостиной. Распахнув одну из дверок, он
вытащил оттуда высокую зеленую бутылку: - Держи, старик, на дорогу. Здесь
такого не купишь.
- Да что вы, док, как же это я...
- Держи, держи. В память о сыне.
Из глаз старого шахтера брызнули слезы. Пряча их от доктора, он быстро
прошел через холл и остановился возле двери, глядя на висящий на вешалке
китель.
- Пойду, док, - повторил он, обеими руками тиская ладонь врача. -
Пойду...
На темно-синем мундире золотилась
Флота
Закончив ужин, Андрей Огоновский взял в руки высокую рюмку с коньяком,
нащупал в кармане камзола сигару и, набросив на плечи синюю шинель, вышел на
веранду. С болот потягивало давно привычной ему сыростью, легкий прохладный
ветер шевелил листья, покрывавшие старый, нелепый сад, окружавший его новый
дом. Раньше здесь жил спятивший флотский генерал - одинокий, брошенный
детьми, он сутки напролет писал многотомный труд, призванный опровергнуть
устоявшиеся стратегические традиции. Старый генерал умер в первый же год
войны, когда главное управление личного состава наотрез отказалось призывать
замшелого маразматика. Всю жизнь воевавший, до пупа увешанный крестами, он
тихо испустил дух за письменным столом - его нашли через несколько дней,
сидящего в кресле с погасшей трубкой в руке...
Приняв решение возвращаться на Оксдэм, Ооновский связался с
представителями местной власти и запросил справку о состоянии собственной
усадьбы. В канцелярии шефа-попечителя смущенно замялись и предложили взамен
этот, ничуть не худший старый дом, все претенденты на который погибли в огне
войны. Огоновский понимающе вздохнул и согласился, тем более что холмы были
лучше низины, в которой он обитал раньше. По-быстрому решив вопрос с
продолжением гражданского контракта, он за свой счет закупил все необходимое
оборудование и вылетел на Оксдэм - проблема с оборудованием заключалась в
том, что формально он все еще числился во Флоте; приказ об увольнении
ожидался со дня на день. В кадрах долго умоляли его подождать хотя бы
полгода, поскольку командование хотело произвести его в генеральский чин, но
не хватало проклятого ценза. Андрей плюнул и на ценз, и на лампасы -
договорившись обо всем с начальником кадровой службы своего корпуса, он
собрался и улетел. Не то чтобы ему так надоел Флот, но...
Он не мог не вернуться сюда. Причин было несколько: во-первых, годы,
проведенные среди этих неласковых болот, во-вторых, отсутствие каких-либо
иных корней и полное нежелание семьдесят (а то, глядишь, и больше!) лет
сидеть где-нибудь на Авроре в качестве пенсионера-генерала и, наконец, -
Аксель.
В течение всей войны они смогли поговорить друг с другом только раз,
когда Кренц прибыл на базу, занятую крылом Андрея.
- Вернешься?
– это было первое, что спросил у него Аксель.