Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя
Шрифт:
Корабль жил своей жизнью — гудели двигатели и вентиляторы, порой раздавался оклик, когда двое вахтенных встречались в коридоре. Приглушенный свет мягко лежал на картинах и драпировках. В воздухе стоял запах вереска, на который накладывался табачный дым. После Старкада приятно было вновь испытать терранский вес, поддерживаемый гравиторами; Абрамс до сих пор наслаждался чувством легкости, и ему часто снилось, что он летает.
— Истые пионеры, значит? — Хауксберг закурил новую сигару. — Это интересно. Надо будет как-нибудь посетить Дейан.
— Вряд ли вы найдете там что-то привлекательное, — пробурчал Абрамс. — Обыкновенные люди.
— И
— Еще опаснее сидеть и ждать, когда враг придет, — проговорил Абрамс сквозь собственную сигару. — У меня жена, дети и целый миллион родни. Мой долг перед ними — удерживать мерсейцев на расстоянии вытянутой руки.
— Нет. Ваш долг — сделать так, чтобы в этом не было нужды.
— Отлично, лишь бы мерсейцы согласились.
— А почему бы им не согласиться? Нет, погодите, — вскинул руку Хауксберг. — Позвольте закончить. Меня не интересует, кто первым начал. Это ребячество. Факт в том, что мы действительно являемся великой державой среди дышащих кислородом обитателей известной нам Галактики. Предположим, такой же державой была бы Мерсейя? Разве вы не приветствовали бы создание человеком равной ей по силе империи? В противном случае мы бы оказались в их власти. А они не желали оказаться в нашей власти. Поэтому, когда мы стали замечать Мерсейю, она уже завладела достаточным количеством недвижимости, чтобы вызвать у нас тревогу. Мы ответили на это пропагандой, заключением новых союзов, дипломатией, экономическими маневрами, подрывной деятельностью, а кое-где дошло и до прямых вооруженных конфликтов. Это только утвердило их в нелестном мнении относительно наших намерений. И они в свою очередь стали отвечать, усиливая тем наши страхи. Положительная обратная связь. Не пора ли ее прервать?
— Я все это и раньше слышал. И не верю ни единому слову. Не знаю — может, в мои хромосомы заложена память об Ассирии, Риме и Германии. Но факт есть факт — если бы Мерсейя по-настоящему хотела разрядки, она могла бы ее получить хоть сейчас. Экспансия нас больше не интересует. Терра постарела и отяжелела. Мерсейя молода и полна прыти. Ей подавай всю Вселенную. А мы стоим на пути. Поэтому нас надо скушать, а все остальное пойдет на десерт.
— Ну, полно вам. Не дураки же они. Править всей Галактикой невозможно. Такая система неизбежно рухнет под собственной тяжестью. Все наши силы уходят на то, чтобы удержать уже имеющееся, а наше правление жестким не назовешь. Местное самоуправление в большинстве владений столь сильно, что, мне сдается, в имперской структуре развивается настоящий феодализм. Разве для мерсейцев наш пример не показателен?
— О, Бог мой, да. Еще как показателен. Но я не думаю, что они собираются копировать нас. Ройдхунат — не Империя.
— Да, у них представители кланов, владеющих землей, действительно выбирают верховным вождем представителя единственного безземельного клана. Но это детали.
— Да, представителя ваха Урдиолх. И это не детали. Это отражает всю их общественную концепцию. В будущем они видят множество автономных регионов, управляемых Мерсейей. Для них имеет значение раса, а не нация. Что и делает их гораздо опаснее простых империалистов вроде нас, которым лишь бы взять верх — а там мы готовы признать за другими видами равное право на существование. Так я, по крайней мере, сужу на основе доступной
— Сделайте одолжение, — улыбнулся Хауксберг. — Они вам скажут то же самое. Не вздумайте только осложнять обстановку всякими штучками из области плаща и кинжала, и все будет хорошо. — Улыбка погасла. — Но если из-за вас возникнут неприятности, я вас уничтожу.
Абрамс взглянул в его голубые глаза. Они вдруг сделались очень холодными и твердыми. Командор смекнул, что Хауксберг вовсе не тот фат, за которого себя выдает.
— Спасибо, что предупредили. Но черт возьми! — Офицер стукнул кулаком по столу. — Не потому мерсейцы пришли на Старкад, что у них душа болит за бедных угнетенных морян. Не думаю я также, что они наткнулись на эту планету случайно и теперь ищут способа спасти лицо, чтобы достойно уйти. У них там какой-то крупный интерес.
— Какой, например?
— Откуда мне, к черту, знать? Могу поклясться, что никто из их военных, служащих на Старкаде, тоже этого не знает. Не сомневаюсь, что лишь кучке высокопоставленных лиц на самой Мерсейе известно, в чем заключается высшая стратегия. И уж у них-то все рассчитано до мелочей.
— Может быть, какие-то ценные подводные месторождения?
— Вы же сами понимаете, что это смешно. Как и всякие идеи насчет того, что моряне, скажем, владеют секретом всеобщей телепатии. Если бы Старкад сам по себе имел какую-то ценность, Мерсейя преспокойно прибрала бы его к рукам. Если им нужна база, например для давления на Бетельгейзе, то в том секторе полно куда более подходящих планет. Но нет, им зачем-то понадобилось развязать там войну.
— Я тоже размышлял над этим, — задумчиво сказал Хауксберг. — Предположим, какие-то фанатики-милитаристы планируют решительную схватку с Террой. Добиться этого не так просто. Не говоря обо всем прочем, ни одна держава не в силах напасть на другую напрямую — слишком растянуты линии коммуникаций. Поэтому, раздувая войну на самом по себе бесполезном Старкаде, они надеются довести дело до столкновения. Притом в дальнем космосе, где ни одна полезная планета не пострадает.
— Это возможно, — сказал Абрамс. — У меня тоже имеется такая рабочая гипотеза. Но все-таки что-то тут не так.
— Я собираюсь их предостеречь. Неофициально, в частном порядке, чтобы не ранить гордость и все такое. Если мы сумеем выяснить, кто в их правительстве мыслит здраво, то будем негласно сотрудничать только с этими лицами, оставив ястребов в стороне.
— Беда в том, что они там все здраво мыслят. Только исходные данные для мышления у них не такие, как у нас.
— Это вы не рассуждаете здраво, старина. У вас паранойя на этот счет. — Хауксберг снова налил бокалы, наполнив тишину чистым журчащим звуком. — Давайте выпьем, и я объясню вам, в чем ваша ошибка.
Офицерская кают-компания пустовала. Перси заказала в буфете полбутылки портвейна, но не стала включать флюоропанели. Здесь, на веранде, достаточно света проникало и через огромный, от пола до потолка, иллюминатор. Этот рассеянный слабый свет, озарив щеку или локон, вновь терялся в наполненном шорохами мраке.
Звезды были его источником, неисчислимые грозди звезд, белые, голубые, желтые, зеленые, красные, холодные и немигающие на фоне абсолютной ночи. Млечный Путь струился, как сияющий дым, а туманности и соседние галактики светились на краю кругозора. Жуткая это была красота.