Миры Рэя Брэдбери. Том 1
Шрифт:
— Но это всего лишь сон. — Ей стало весело.
— Ну и помалкивай про свои нелепые женские сны!
— Ты ведешь себя как ребенок. — Она откинулась на последние клочья химического тумана. Мгновение спустя тихо рассмеялась. — Я еще что-товспомнила, — призналась она.
— Ну что,говори что! — вскричал муж.
— Илл, ты такой раздражительный!
— Говори! — потребовал он. — У тебя не должно быть секретов от меня!
На нее
— Я никогда не видела тебя таким, — ответила Илла; ей было и страшно и забавно. — Ничего такого не было, просто этот Натаниел Йорк сказал… словом, он сказал мне, что увезет меня на своем корабле, увезет на небеса, возьмет меня с собой на свою планету. Конечно, чепуха.
— Вот именно, чепуха! — Он едва не сорвал голос. — Ты бы послушала себя со стороны: заигрывать с ним, разговаривать с ним, петь с ним, и так всю ночь напролет, о боги! Послушалабы себя!
— Илл!
— Когда он сядет? Где он опустится на своем проклятом корабле?
— Илл, не повышай голос.
— К черту мой голос! — Он в гневе наклонился над ней. — В этом твоем сне… — он стиснул ее запястье, — корабль сел в Зеленой долине, да!Отвечай!
— Ну, в долине…
— Сел сегодня, под вечер, да? — не унимался он.
— Да, да, кажется, так. Но это же только сон!
— Ладно. — Он сердито отбросил ее руку. — Хорошо, что ты не лжешь! Я слышал все, что ты говорила во сне, каждое слово. Ты сама назвала и долину, и время.
Тяжело дыша, он побрел между колоннами, будто ослепленный молнией. Постепенно его дыхание успокоилось. Она не отрывала от него глаз — уж не сошел ли он с ума!.. Наконец встала и подошла к нему.
— Илл, — прошептала она.
— Ничего, ничего…
— Ты болен.
— Нет. — Он устало, через силу улыбнулся. — Ребячество, только и всего. Прости меня, дорогая. — Он грубовато погладил ее. — Заработался. Извини. Я, пожалуй, пойду прилягу…
— Ты так вспылил.
— Теперь все прошло. Прошло. — Он перевел дух. — Забудем об этом. Да, я вчера слышал анекдот про Уэла, хотел тебе рассказать. Ты приготовишь завтрак, я расскажу анекдот, а об этом больше не будем говорить, ладно?
— Это был только сон.
— Разумеется. — Он машинально поцеловал ее в щеку. — Только сон.
В полдень солнце палило, и очертания гор струились в его лучах.
— Ты не поедешь в город? — спросила Илла.
— В город? — Его брови чуть поднялись.
— Ты всегдауезжаешь в этот день. — Она поправила цветочную клетку на подставке. Цветы зашевелились и раскрыли голодные желтые рты.
Он захлопнул книгу.
— Нет. Слишком жарко. И поздно.
— Вот как. — Она закончила свое дело и пошла к двери. —
— Постой! Ты куда? Она была уже в дверях.
— К Пао. Она пригласила меня!
— Сегодня?
— Я ее сто лет не видела. Это же недалеко.
— В Зеленой долине, если не ошибаюсь?
— Ну да, тут рукой подать, и я решила… — Она очень торопилась.
— Извини меня, — сказал он, догоняя ее с видом крайней озабоченности. — Я совершенно забыл: я же пригласил к нам сегодня доктора Нлле!
— Доктора Нлле! — Она подалась к двери.
Он поймал ее за локоть и решительно втащил в комнату.
— Да.
— А как же Пао…
— Пао подождет, Илла. Мы должны принять Нлле.
— Я на несколько минут…
— Нет, Илла.
— Нет?
Он отрицательно качнул головой:
— Нет. К тому же до них очень далеко идти. Через всю Зеленую долину, за большой канал, потом вниз… И сегодня очень, очень жарко, и доктору Нлле будет приятно увидеть тебя. Хорошо?
Она не ответила. Ей хотелось вырваться и убежать. Хотелось кричать. Но она только сидела в кресле, словно пойманная в западню, и с окаменевшим лицом разглядывала свои пальцы, медленно шевеля ими.
— Илла, — буркнул он, — ты останешься дома, ясно?
— Да, — сказала она после долгого молчания. — Останусь.
— Весь день?
Ее голос звучал глухо:
— Весь день.
Шли часы, а доктор Нлле все не появлялся. Казалось, муж Иллы не очень-то удивлен этим. Уже под вечер он, пробормотав что-то, подошел к стенному шкафу и достал зловещее оружие — длинную желтоватую трубку с гармошкой мехов и спусковым крючком на конце. Он обернулся — на его лице была лишенная всякого выражения маска, вычеканенная из серебристого металла, маска, которую он всегда надевал, когда хотел скрыть свои чувства; маска, выпуклости и впадины которой в точности отвечали его худым щекам, подбородку, лбу. Поблескивая маской, он держал в руках свое грозное оружие и разглядывал его. Оно непрерывно жужжало — оружие, способное с визгом извергнуть полчища золотых пчел. Страшных золотых пчел, которые жалят, убивают своим ядом и падают замертво, будто семена на песок.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Что? — Он прислушивался к мехам, к зловещему жужжанию. — Раз доктор Нлле запаздывает, черта с два стану я его ждать. Пойду поохочусь. Скоро вернусь. А ты останешься здесь, и никуда отсюда, ясно? — Серебристая маска сверкнула.
— Да.
— И скажи доктору Нлле, что я приду. Только поохочусь. Треугольная дверь затворилась. Его шаги удалились вниз по откосу.
Она смотрела, как муж уходит в солнечную даль, пока он не исчез. Потом вернулась к своим делам: наводить чистоту магнитной пылью, собирать свежие плоды с хрустальных стен.