Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2
Шрифт:
Однако я вовсе не тратил времени на бесполезные стенания. У меня под руками была одна восьмая заряда кислорода, и я схватился за этот баллон.
Моя несчастная, неоднократно использованная лента представляла собой жалкое зрелище. С бинтом я и возиться не стал, дай бог, чтоб лента держала. Обращался я с ней осторожно, как будто она была из золота, постарался замотать ее потуже и оставил конец, чтобы перекрыть полностью выходной клапан, если скафандр Крошки начнет сдавать. Когда я кончил работать, пальцы у меня тряслись.
Крошка уже не
Две стрелки пошли навстречу друг другу. Когда они замедлили движение, я начал закрывать ее баллон, и в это время мой схваченный лентой стык сорвался. Клапан я успел закрыть так быстро, что много газа из ее баллона не ушло. Но ушло все, что было в подающем баллоне. Я не стал тратить время на переживания, отодрал кусок ленты, проверил чистоту соединительного штыря, подсоединил слегка заряженный баллон обратно к скафандру и открыл стопорные клапаны.
— Крошка! Крошка! Ты слышишь меня! Очнись! Очнись! Мэмми, заставьте же ее очнуться!
Мэмми запела.
Ля, си, до, ре, ми, ре, до, соль.
— Крошка!
— Да, Кип?
— Очнись! Вставай! Миленькая моя, душечка, пожалуйста, вставай!
— Помоги мне снять шлем… я не могу дышать.
— Нет, можешь. Нажми подбородком клапан, ты сразу же почувствуешь! Свежий воздух!
Она вяло пыталась нажать клапан. Перекрывая его с помощью внешнего, я пустил ей в шлем быструю сильную струю воздуха.
— О-о-о-ох!
— Вот видишь? У тебя есть воздух, много воздуха! А теперь вставай.
— Ради бога, дай ты мне спокойно полежать.
— Черта с два! Ты противная, мерзкая, избалованная маленькая дрянь, если ты сейчас не встанешь, никто никогда не будет тебя любить! И Мэмми тебя любить не будет, да скажите же ей, Мэмми!
— Вставай, доченька!
Крошка пыталась встать изо всех сил. Я помог ей — главное, что она пыталась! Дрожа, она приникла ко мне, и я удержал ее от падения.
— Мэмми, — позвала она слабым голоском. — Я встала. Вы… вы все еще меня любите?
— Да, милая.
— У меня… кружится… голова… я… наверное… не смогу… идти.
— Тебе не надо идти, маленькая, — сказал я ласково и взял ее на руки. — Больше не надо.
Она совсем ничего не весила. Тропа исчезла, когда кончились холмы, но следы краулера ясно отпечатались в пыли и вели на запад. Я сократил поступление воздуха так, что стрелка индикатора цвета крови повисла на самом краю отметки «Опасность». Я держал ее там, нажимая подбородком на клапан лишь тогда, когда она начинала наползать на эту отметку. Я решил, что конструктор должен был оставить какой-то запас прочности, как бывает со счетчиками бензина в автомобилях. Крошке я велел не спускать глаз с ее индикатора и держать его в таком же положении. Она обещала слушаться, но я все время напоминал ей об этом, прижимаясь
Я считал шаги и через каждые полмили просил Крошку вызывать станцию. Она была за горизонтом, но, может быть, их антенна достаточно высока, чтобы засечь нас. Мэмми тоже говорила с Крошкой, говорила все что угодно, лишь бы не дать ей потерять сознание. Ее воркованье помогло экономить силы и мне.
Несколько позже я заметил, что стрелка моего индикатора снова зашла на красное. Я нажал на клапан и подождал. Безрезультатно. Я снова нажал на него, и стрелка медленно поползла в сторону белой отметки.
— Как у тебя с воздухом, Крошка?
— Все нормально, Кип, все нормально.
«Оскар» орал На меня. Я моргнул и заметил, что моя тень исчезла. Раньше она простиралась вперед и под углом ложилась на следы. Следы все еще были на месте, но тени я больше не видел. Это разозлило меня, так что я обернулся и поискал ее взглядом. Она очутилась позади меня. В прятки вздумала играть, тварь проклятая!
— Так-то лучше, — сказал «Оскар».
— Жарко здесь, «Оскар».
— Думаешь, там прохладнее? Следи за тенью, приятель, и не спускай глаз со следов.
— Ладно, ладно, только отстань!
Я твердо решил, что больше не позволю тени исчезнуть. Я ей покажу, как со мной в прятки играть!
— Воздуха здесь чертовски мало, «Оскар».
— Дыши медленнее, дружище. Справимся.
— Никак над нами корабль пролетел?
— Мне почем знать? Окуляры ведь у тебя.
— Не выпендривайся, не до шуток мне сейчас.
Я сидел на земле, держа на руках Крошку, «Оскар» крыл меня почем зря, и Мэмми уговаривала тоже:
— Вставай, вставай, ты, обезьяна чертова! Вставай и борись!
— Встань, Кип, голубчик! Ведь осталось совсем немного.
— Дайте отдышаться.
— Ну черт с тобой. Вызывай станцию.
— Крошка, вызови станцию, — сказал я.
Она не отвечала. Это так напугало меня, что я пришел в чувство.
— Станция Томба, станция Томба, отвечайте! — я встал на колени, затем поднялся на ноги. — Станция Томба, вы слышите меня?
— Слышу вас, — ответил чей-то голос.
— Помогите! Умирает маленькая девочка! Помогите! Неожиданно станция выросла прямо перед моими глазами: огромные сверкающие купола, высокие башни, радиотелескопы. Шатаясь, я побрел к ней.
Раскрылся гигантский люк, и из него навстречу мне выполз краулер. Голос в моих наушниках сказал:
— Мы идем. Стойте на месте. Передачу кончаем. Краулер остановился подле меня. Из него вылез человек и склонился своим шлемом к моему.
— Помогите мне затащить ее вовнутрь, — выдавил я и услышал в ответ:
— Задал ты мне хлопот, кореш. А я терпеть не могу людей, которые задают мне хлопот.
За его спиной стоял еще один, потолще. Человек поменьше поднял какой-то прибор, похожий на фотоаппарат, и навел его на меня.