Миры Роберта Хайнлайна. Книга 6
Шрифт:
— Моя мать согласилась увидеть тебя. Пошли.
— Меня одного или со всеми сестрами?
— Всех вместе. Идем.
Они направились к выходу, но когда Берк попытался выйти, две амфибии оттолкнули его и держали до тех пор, пока еще четверо не подняли лейтенанта Турлова и не вынесли его в коридор. После этого группа отправилась по извилистым коридорам.
— Жаль, что у них нет обычая освещать коридоры, — пожаловался Текс, споткнувшись в очередной раз.
— Освещение им не требуется, — заметил Оскар. — Для них здесь достаточно светло.
Их ввели в большую комнату. Это
Оскар ускорил шаги и поравнялся с сопровождающими.
— Приветствую тебя, старая и мудрая мать многих. Амфибия выпрямилась и пристально взглянула на него. В комнате царила тишина. У каждой ее стены выстроились представители Маленького Народа, переводя взгляд с Землян на свою предводительницу, затем снова на Землян. Мэтт почувствовал, что ее ответ будет решающим для их судьбы.
— Приветствую. — Амфибия отказалась взять на себя инициативу в переговорах, поскольку никак не назвала Оскара. — Ты хотел говорить со мной? Можешь говорить.
— Что это за город, в который я попал? Может быть, я приехал в такую даль лишь затем, чтобы оказаться в городе, где не соблюдают обычаи? — Венерианское слово «обычаи» имело гораздо более широкое значение, чем обычно, и охватывало все обязательные правила поведения, при которых старшие и более сильные охраняют младших и слабых.
Туземцы, услышав слова Оскара, зашевелились. Мэтт подумал; «А не слишком ли увлекся Оскар?» Выражение на лице амфибии изменилось, но Мэтт не мог понять, что оно значит.
— Мой город и мои сестры всегда соблюдали обычаи… — В устах повелительницы земноводных это слово охватывало еще более широкий круг правил и традиций, включая все табу и другие действия, обязательные к исполнению, равно как и закон помощи… — И я никогда не слышала раньше, чтобы нас обвиняли в невыполнении обычаев.
— Я слышу тебя, о благородная мать многих, но твои слова приводят меня в замешательство. Мы прибыли сюда, мои сестры и я, в поисках помощи как для нас, так и для нашей матери, которая серьезно больна. Я тоже ранена и не могу защитить своих младших сестер. И как нас приняли в твоем доме? Ты лишила нас свободы; наша мать лежит безо всякого ухода и ее здоровье ухудшается. Более того, нам даже не предоставили отдельных комнат для приема пищи!
Из толпы присутствующих донесся вздох, который Мэтт правильно истолковал как возмущенный возглас. Теперь он не сомневался, что Оскар перешел границу разумного риска.
Однако он продолжал говорить, и подозрения Мэтта нашли новое подтверждение.
— Разве мы рыбы, чтобы с нами так обращались? Или таковы обычаи твоих дочерей?
— Мы следуем обычаям и никогда их не нарушаем, — ответила амфибия; гнев в ее голосе был настолько очевиден, что это заметили даже Мэтт с Тексом. — Мне казалось, что у твоего рода исчезло всякое приличие. Это будет исправлено. — Она что-то сказала одной из своих сопровождающих; маленькая фигурка тут же исчезла. —
— Защищать своих дочерей? От кого? От моей больной матери? Или от меня со сломанной рукой.
— Твоя сестра, не знающая обычаев, лишила тебя свободы.
— Я слышу твои слова, о мудрая мать, но их смысл ускользает от меня.
Амфибия недоуменно посмотрела на Оскара. Она спросила насчет Берка, называя его земным именем «капитан-Берк», произнося как одно слово. Оскар заверил ее, что Берк не является «дочерью» «матери» Оскара или даже «матери матери» Оскара.
Амфибия-мать многих задумалась.
— Если мы вернем тебя в верхние воды, ты обещаешь покинуть нас?
— Но что будет с моей матерью? — спросил Оскар. — Неужели ты просто выкинешь ее наверх, больную и слабую, чтобы она умерла и была уничтожена существами, которые придут из слизи? — На этот раз Оскар постарался избежать венерианского выражения, хоть как-нибудь связанного по смыслу с «была съедена».
«Мать многих» распорядилась, чтобы лейтенанта перенесли на возвышение, где сидела она, и положили рядом. Несколько представительниц Маленького Народа собрались вокруг и осмотрели его, обмениваясь мнениями пронзительными шепелявыми голосами. Наконец сама амфибия-мать многих присоединилась к осмотру и повернулась затем к Оскару.
— Твоя мать спит.
— Это — нездоровый сон. Ее сильно ударило по голове.
Оскар подошел к группе, окружающей лейтенанта, и показал на опухоль, образовавшуюся на голове Турлова. Амфибии сравнили очертания головы лейтенанта с головой Оскара, с любопытством проводя по ним мягкими лапками. Снова обмен мнениями; Мэтт с трудом понимал, о чем они говорят: многие слова были ему незнакомы.
— Мои ученые сестры считают, что было бы слишком рискованно разобрать голову твоей матери на составные части, потому что боятся, что не сумеют снова поставить все на свои места, — заявила наконец «мать многих».
— И слава Богу! — облегченно вздохнул Текс.
— Ос все равно не допустил бы этого, — шепнул Мэтт.
Предводительница распорядилась о чем-то, четверо амфибий подняли бесчувственное тело лейтенанта и понесли его из комнаты.
— Послушай, Ос, — ты считаешь, с ним ничего не случится? — обеспокоенно спросил Текс.
— Нет, не расстраивайся, — ответил Оскар и тут же объяснил амфибии-матери многих: — Моя сестра беспокоится о безопасности нашей матери.
Старая амфибия сделал жест, внезапно напомнивший Мэтту о его двоюродной бабушке Доре, — она презрительно фыркнула.
— Передай ей, что она может не опасаться.
— Старая дама посоветовала тебе не вздрагивать по-пустому, Текс.
— Я так и понял. Ну что ж, ты командир, — ответил Текс.
Когда четыре амфибии с телом лейтенанта Турлова исчезли в коридоре, их повелительница повернулась к людям.
— А сейчас отдыхайте, и пусть ваши сны будут о дочерях.
— Пусть же и твои сны будут не менее прекрасны, о благородная мать.
— Мы еще поговорим. — Произнеся это, амфибия-мать многих величественно встала на все четыре лапы и вышла из комнаты.