Мишель в «Хижине шерифа»
Шрифт:
Им осталось оседлать двух лошадей, когда к ним бросился какой-то мальчонка, весь запыхавшийся от бега.
– Господин Сегональ! Господин Сегональ! Господин Сегональ здесь?
– Его нет, а в чем дело? – спросил Мишель. Ребенок выглядел не столько запыхавшимся, сколько встревоженным.
– В цыганском лагере ужас что творится!
– А точнее? – спросил Паскалу, подходя к ребятам.
– Такой ужас… такой ужас!… – твердил мальчонка.
Теперь его обступили трое ребят и сторож.
– Можно подробнее? –
– Там у входа люди, они страшно бранятся, все злые как тигры… Дело идет к драке!
– Тысяча скрюченных рогов! – рявкнул Паскалу. – Что это за цирк!
– По коням, друзья! – воскликнул Мишель. – Скорее туда! Это очередные штучки Гратто и компании!
Голос Мишеля пробудил во всех боевой дух.
– Тысяча скрюченных рогов, я с вами! – выкрикнул Паскалу. – Разбирайте вилы! А ты, пострел, пригляди за конюшней и, смотри, отсюда ни шагу. Мы скоро!
Четверо всадников галопом понеслись к Сан-ту. Они скакали так стремительно, что Артур потерял стремена. Чтобы сохранить равновесие, он как мог вжался в седло, а левой рукой уцепился за луку. Правой он угрожающе потрясал вилами. Никто, однако, не оценил комизма ситуации. Со съехавшей на спину шляпой, которая держалась только благодаря завязкам, Артур очень отдаленно напоминал удалого камарганского наездника. Тяжелые стремена били Оливетту по крупу, выводя из терпения обычно смирную кобылу, которая и знать не знала о странном положении ее седока.
Вскоре всадники разглядели вдали, у входа в лагерь, дюжины две возмущенных горлопанов.
При виде лошадей буяны, переменив позицию, сгрудились за спинами трех старых знакомцев: Колье, Гратто и Жирба. Разгоряченные физиономии, бурные жесты, злобные взгляды…
Напротив них вырисовывалась одинокая фигура Карума; скрестив на груди руки, он стоял в некотором отдалении от входа, и его длинные седые волосы развевались по ветру.
Мишель и его товарищи вклинились между цыганом и демонстрантами.
– Ага! Явились, голубчики! – крикнул Гратто. – Их тоже вчера отпустили! Над нами просто издеваются!
– Паскалу! Ты-то чего связался с чужаками? Неужели не стыдно? – подхватил Жирба.
Мишель выехал вперед.
– Зачем вы сюда пришли, господин Гратто? – спросил он сурово. – Вам же ясно сказали в полиции: следствие пойдет обычным ходом.
– Полиция, полиция, что мне твоя полиция! Протянет канитель, и все без толку! Надоело терпеть всякое жулье!
– Верно! Надоело! – подхватило несколько голосов. – Вчерашних прохвостов мы сами отведем в тюрьму!
– А ты, молокосос, будешь совать свой нос куда не следует, мы тебе живо намнем бока! – вставил Жирба, угрожающе потрясая кулаком.
– Пошли вон, сопляки! Цыган в тюрьму! Напуганная свирепыми жестами и громкими криками, лошадь Мишеля, пританцовывая, попятилась назад – к полной неожиданности для наездника. Мишель,
Но тут возникло какое-то движение. Это Паскалу двинул коня прямо на буянов; он лихо потрясал вилами, крича:
– Назад! Грязные твари!
Мишель тем временем сумел справиться с лошадью. А Артур и Даниель последовали примеру Паскалу, подняв вилы на уровень человеческого роста.
Ряды нападающих смешались. Кто-то заорал:
– Жандармы!
В этот момент Мишель заметил, что лагерь словно вымер. Очевидно, по совету мудрого Карума, цыгане старательно избегали любых инцидентов, которые могли повлечь за собой роковые последствия.
Появление блюстителей порядка сняло тяжкий груз с души ребят. Несмотря на весь запал, они в самом скором времени оказались бы припертыми к стенке. Никогда бы они не отважились обратить отточенный трезубец против людей, какими бы те ни были ничтожными.
Почти в тот же миг со стороны равнины показалась другая машина.
– Похоже, пахнет жареным, – шепнул Мишель.
ЧЕРЕСЧУР ЗАНЯТОЙ ФОТОГРАФ!
Первой мыслью Мишеля было, что господин Сегональ отложил свой отъезд. Но из автомобиля вышла Галлин, заметно взволнованная.
При виде двух машин хулиганы попятились, бросив своих главарей.
Заметив внучку господина Фредерика, Паскалу счел своим долгом вмешаться.
– Не подходите близко! Они сумасшедшие! Гратто, убирайся отсюда! Нечего тебе здесь делать!
– А тебе? – огрызнулся тот с надменностью, за которой чувствовалась неуверенность. – По-моему, мы пока еще в свободной стране!
– Свободной? Да что ты понимаешь в свободе, ты, раб вина? Прежде чем произносить подобные речи, избавься от своей рабской душонки, научись отвечать за свои поступки! Слово «свобода» не для тебя! Твоя свобода – донимать бедолаг, которым и так несладко приходится! Ты, наверное, запамятовал, что эта церковь посвящена святой, даже двум1, которые покровительствуют Саре-Цыганке. Эти святые, да будет тебе известно, почитают цыган!
Гратто залился краской – краской гнева. Он спиной чувствовал, как заколебалось его войско.
– Я тоже почитаю святых! – крикнул он. – Они не были воровками. А ваши цыгане чихать на них хотели, иначе бы они так себя не вели!
– У тебя нет доказательств, Гратто!
– Нет доказательств?! Значит, по-вашему, я лгун, господин Колье и господин Жирба лжецы? Намедни мы ваших Жанов-Нуров застукали прямо на месте преступления. На месте преступления, ясно?
Гратто так надсаживал горло, что его голосок стал пронзительным и визгливым.