Миссис де Уинтер
Шрифт:
Все это было легко, я говорила об этом с радостью, но вот о детях говорить не могла. Я почему-то боялась, что если расскажу о них Максиму, то это принесет несчастье и ничего этого не будет. Как в конечном итоге выяснилось, Ребекка не могла иметь детей. Я не буду такой, как Ребекка, не должна быть.
Я поднялась, и внезапно ко мне пришло решение. Нельзя пассивно ждать месяцы и годы, слепо надеясь на счастье и ничего не предпринимая. Мы оба всегда считали естественным, что у нас будут дети, и нет оснований для того, чтобы их не иметь, однако я очень мало знала о себе, я никогда не болела, редко обращалась к врачам. И сейчас, приняв решение, я вдруг осознала, что не знаю, ни
К нему я не пойду. Но тогда к кому? Как мне найти доктора? Кого об этом спросить? Если бы заболел кто-то из нас, наверное, не составило бы труда узнать имя какого-нибудь местного врача, спросить об этом Дору или миссис Пек. Но меня отпугивала мысль обращаться к человеку, с которым мы можем общаться по-соседски. Я понимала, что не могу предстать в качестве пациентки перед человеком, которого знаю или который в скором времени станет нашим знакомым, дело было слишком тонкое, интимное.
Я должна съездить в Лондон, как это некогда сделала Ребекка, подумала я, чтобы проконсультироваться с человеком, который ничего обо мне не знает. В те далекие времена я могла попросить совета у Беатрис, теперь же я никого не знала. Как найти доктора в Лондоне? Меня охватила паника, я впервые чувствовала себя беспомощной, отрезанной от остального мира.
Вышел Максим и несколько минут стоял, оглядывая дом, сад, косогор, на его лице можно было прочитать радость и удивление. Он был счастлив не меньше меня, он любил Коббетс-Брейк. Мы не можем замыкаться только на себе, нет смысла все здесь восстанавливать, прикупать земли, строить и совершенствовать, если мы Подойдем к своей старости лишь вдвоем, ведь все снова придет в запустение, потому что мы не сможем вести хозяйство и нам некому будет его передать. У меня должны быть мальчишки, свирепо сказала я себе, обязательно, потому что я их уже видела, я почти знаю их, они нужны мне, Максиму и Коббетс-Брейку.
И когда я по дорожке пошла навстречу Максиму, за мной последовали дети, только их не было видно.
Глава 14
Я успела забыть о светских визитах, этом ужасном обычае в среде сельской аристократии, который принес мне столько мучительных переживаний в Мэндерли. Приезжали навестить со всей округи, каждый день после полудня проходил в ожидании нового визита; донельзя любопытные женщины, а порой также их мужья хотели знать все о новой жене. Мне приходилось сидеть на краешке стула в гостиной, поддерживать разговор ни о чем, отвечать на их вопросы самое меньшее в течение получаса, однако хуже всего то, что нужно было совершать ответные визиты, я не знала о чем говорить и мучительно ожидала, когда же часы пробьют время отъезда. Но с тех времен прошла вечность. Мы долго жили вдали, затем была война, Которая очень многое изменила, - я могла судить об этом за несколько недель пребывания в Коббетс-Брейке; некоторые старые условности, равно как и социальные барьеры, теряли силу, и я радовалась тому, что порядки становились не столь строгими и регламентированными. В прежние времена я постоянно испытывала неуверенность и сомнения в том, хорошо ли знаю светские традиции, Максим же свято их чтил, и поэтому я была постоянно озабочена тем, чтобы не подвести его.
Я знала, что он познакомился с четой проживавших по соседству землевладельцев и местными фермерами, и не сомневалась, что миссис Пек и Дора говорили о нас, хотя я и пыталась объяснить, что мы любим уединенную жизнь и предпочитаем
Поэтому я сразу же испытала чувство тревоги, услышав шум незнакомой машины и шуршание шин по гравийной дорожке перед домом. Я в это время беседовала с Недом Фаррадеем, который работал в саду, мы обсуждали вопрос о том, стоит ли восстанавливать старую, полуразрушившуюся стену с южной стороны или же в этом нет смысла и лучше заменить ее новой. Раньше, в Мэндерли, меня бы отыскал Фрис, торжественно неся белую визитную карточку на серебряном подносе. Теперь же Нед, бросив взгляд на подъездную дорожку, лишь сказал:
– Миссис Баттерли. Значит, вы уже познакомились с ней?
– Нет, - ответила я и почувствовала, как у меня заныло под ложечкой. Крепко сжав пальцы, добавила: - Нет, вряд ли. Это наша соседка, Нед?
– Можно сказать, что так, - ухмыльнулся он.
– Живет за Тикстедом, замужем за старым полковником.
– Понятно.
Я покинула его, полная недобрых предчувствий, мысленно придумывая вежливые фразы и уклончивые ответы и досадуя на приезд гостьи. Я очень эгоистично, очень Ревниво относилась к своим дням в Коббетс-Брейке. Я видела, как быстро бежит время и как много мы уже упустили, и не могла попусту тратить его на людей, которых не желала знать. Мне хотелось привести в порядок дом и сад, быть с Максимом. И еще думать, мечтать, строить планы. Я была похожа на старую, с дурным нравом, отшельницу, которая весьма ценит свое затворничество.
– Добрый день, - сказала я и улыбнулась натянутой, фальшивой улыбкой. Очень любезно с вашей стороны нанести нам визит, - добавила я и шагнула на подъездную дорожку, чтобы встретить гостью.
Но уже говоря это, а может, еще раньше, я поняла, что ошиблась, явно ошиблась, почувствовала, что барьеры между нами пали, все мои опасения и настороженность бесследно испарились. Я посмотрела на широкое, живое, открытое лицо гостьи и увидела в ней друга, человека, от которого не может исходить угроза.
Это была высокая, широкоплечая женщина с буйными каштановыми, начинающими седеть у висков волосами. Она несла охапку роз, завернутых в газету, и что-то еще, закутанное в чайное полотенце.
– Ну вот, - смеясь, сказала женщина, - похоже, я еду со своим углем в Ньюкасл.
– Могла бы и догадаться, что вы вернете к жизни все старые розы, они стоят того. Однако же вот вам еще и наши розы, их никогда не бывает слишком много, я люблю, когда они стоят в вазах по всему дому, а вы?
– Она крепко сжала протянутую мной руку.
– Здравствуйте, я Банти Баттерли, можно сказать, ваша соседка. Мы хорошо знали стариков Деннис. Бедняги, они долго тут держались. Я рада, что теперь появились люди, которые приведут дом в порядок. Он требует любви и внимания. Любви - как молодые и старые.
Она повернулась и с явным удовольствием оглядела Коббетс-Брейк.
– Боже мой, какой дом! Это же совершенство, не правда ли? Ничего лишнего, чужеродного! Вы бы только видели наш - настоящий викторианский монстр! Конечно, я его по-своему люблю, иначе и быть не может, мы примирились с его уродством и неудобствами. Вам же здесь ничего не остается, кроме как восхищаться этим домом, получать удовольствие от жизни и поддерживать его в прежнем состоянии.
– Не желаете ли войти? Я как раз собиралась пить кофе. Дора приготовит его через пять минут.