Миссис Харрис едет в Нью-Йорк
Шрифт:
Вскоре миссис Харрис увидела и узнала о всех пяти огромных районах Нью-Йорка и его жителях, пожалуй, больше, чем способны узнать большинство коренных нью-йоркцев за всю свою жизнь.
Один из Джорджей Браунов жил возле Форт-Джорджа в Верхнем Манхэттене неподалеку от Гудзона — и миссис Харрис впервые увидала эту величественную реку, отвесные стены набережных Джерси на той стороне; а посетив другого, жившего на Спайтен-Дайвел, она побывала в том месте, где эта прихотливо вьющаяся речушка соединяет Гудзон и Ист-Ривер, превращая Манхэттен в остров.
Батарейную Набережную с ее парком и памятниками, над которой
Впервые она почувствовала себя маленькой рядом с гигантским мегаполисом. Лондон был большим серым городом, раскинувшимся даже шире Нью-Йорка, но он не заставлял человека чувствовать себя таким крохотным, незначительным, потерянным. В Лондоне можно было ходить с гордо поднятой головой. А тут небо заслоняли невероятные громады небоскребов, каждый из них был увенчан флагом, сверкающим шпилем или дымным плюмажем — глаз отказывался охватить все это разом. Что это за мир, и кто они — его обитатели, которые воздвигли эти поражающие воображение башни? По улицам-каньонам грохотали фургоны и автобусы, грузовики с прицепами, огромные трейлеры, непрерывно сигналящие параноидальные такси; свистели полисмены, гудели суда в гавани, — а среди всего этого невозможного Вавилона стояла неустрашенная им миссис Харрис.
Был район, прорезанный 135-й улицей и Леннокс-авеню, — район, известный как Гарлем. Все Брауны, разысканные здесь, соответствовали своему имени — они были действительно шоколадного цвета [5] , но, впрочем, отнеслись с полным сочувствием к поискам миссис Харрис. Некоторые из них в войну служили в частях армии или ВВС, расквартированных в Британии, — для них встреча с миссис Харрис стала напоминанием о временах, когда все люди были равны перед нацистскими бомбами, и когда цвет кожи значил куда меньше, чем храбрость. Один из гарлемских Браунов, расчувствовавшись, пригласил ее выпить с ним джину. Впрочем, никто из них никогда не был женат на Пенси Котт.
5
Браун (brown) — по-английски «коричневый». Гарлем — район, в котором живет большая часть негритянского населения Нью-Йорка.
Благодаря Браунам из Брайтона, где белые барашки волн набегают на берег, миссис Харрис познакомилась с восточной границей города и страны и погуляла в шумном парке Кони-Айленд. Тамошний Браун оказался зазывалой в балагане с «женским шоу». Это был высокий здоровяк в яркой шелковой рубашке и соломенной шляпе-канотье, обладатель горящих глаз, невольно приковывавших к себе внимание — он торчал на балкончике балагана, украшенного не слишком художественными плакатами, изображающими девиц, не обремененных избытком одежды, и зычно расписывал соблазны, ожидающие почтеннейшую публику на замечательном представлении.
Сердце миссис Харрис упало, когда она подумала, что этотчеловек может оказаться отцом Генри. Впрочем, нельзя сказать, чтобы вульгарность предлагаемых парком увеселений особенно оттолкнула
В промежутках между своими призывами Джордж Браун, балаганный зазывала, сочувственно выслушал рассказ англичанки и, когда она завершила повествование, сказал:
— Нет, это не я. Хотя хотел бы я встретить того поганца и расквасить ему физиономию. Это то, что называется «поматросил и бросил». Знаю я таких.
Миссис Харрис горячо защищала безвестного отца Генри, но зазывала скептически отнесся к ее защитительной речи.
— Вот что я вам скажу, мадам, — заявил он, — никогда не верьте солдатам. Уж я-то их знаю.
Этот мистер Браун никогда не бывал в Англии, хотя оттуда была его бабка, что делало их с миссис Харрис если не соотечественниками, то по крайней мере не чужими людьми. Поэтому Браун пригласил миссис Харрис:
— Не желаете познакомиться с нашими девочками? Славные малышки, правда. Я пущу вас на шоу бесплатно, а потом проведу в гримерную.
И миссис Харрис не без удовольствия провела полчаса, созерцая «малышек», которые прыгали, скакали, исполняли гавайский танец хула и другие подобные номера. А после представления Браун провел ее за кулисы и миссис Харрис познакомилась с артистками — и увидела, что они, как и говорил зазывала, были славными веселыми девушками, не склонными переоценивать свое искусство, вполне скромными и с куда более культурной речью, чем та пересыпанная скверными выражениями, которой щеголяли многие завсегдатаи приемов у Шрайберов, включая дам. Это был интересный вечер, хотя он и не продвинул ее в поисках отца мальчика — впрочем, зазывала обещал, что сообщит ей, если встретит где-нибудь нужного Джорджа Брауна.
Миссис Харрис пришлись по душе многие районы Бруклина по ту сторону Гудзона — здесь было потише, стояли стена к стене старомодные бурые дома, точно горошины в переспелом стручке. Эти улицы, иногда даже затененные деревьями, напомнили ей далекий Лондон.
Она обходила всех Браунов по порядку; так она нашла, например, еще шипшандлера [6] Джорджа Брауна, жившего над своей лавкой в порту, в Нижнем Ист-Сайде. Здесь она вновь ощутила себя крошечной букашкой среди небоскребов — но здесь были еще мощеные тротуары, пахло смолой и пряностями, во всей красе открывались арочные пролеты и паутина тросов Бруклинского и Вильямсбургского мостов, по которым грохотали электропоезда и двигались с гулом и гудением машины — казалось, слышен голос самих мостов.
6
Шипшандлер — судовой поставщик.
Во время визита на Стэйтен-Айленд, куда от Батарейной ходил паром, миссис Харрис обнаружила Джорджа Брауна — капитана двухдизельного буксира «Сёббхан О'Рьян» компании «Буксиры Джозефа О'Рьяна» — сей морской волк, едва сошел на берег после трудового дня, столкнулся с разыскивающей его иностранкой. Это был приятный, мускулистый здоровяк сорока с лишним лет, обитавший в симпатичной квартирке недалеко от пристани парома. У них с миссис Харрис тоже нашлось нечто общее — «Сёббхан О'Рьян» был в числе буксиров, проводивших «Виль де Пари» к месту стоянки в день славного прибытия миссис Харрис в Америку, и наблюдательная уборщица обратила внимание на редкостное имя на рубке буксира, и даже запомнила его.