Миссис Марч
Шрифт:
Заламывая руки, она решила немедленно отправиться в универмаг. Она оставит Джонатана смотреть на Санта-Клауса, а сама тем временем купит все необходимое. В прошлые годы она всегда тратила столько сил на то, чтобы сделать Рождество запоминающимся, волшебным праздником для всех – ставила посередине стола огромное блюдо с яблоками и еловыми шишками, очень вдумчиво подходила к покупке подарков. Она покупала для Джорджа позолоченные экслибрисы [26] после того, как он однажды упомянул вскользь, что его родители отказывали ему в этом простом удовольствии в детстве. Еще она иногда дарила ему изящные ручки его любимого бренда с гравировкой – датой публикации его первого романа. Это были великолепные примеры ее внимательного отношения и заботы, но
26
Экслибрис – книжный знак, удостоверяющий владельца книги. Обычно на нем обозначаются имя и фамилия владельца и рисунок, лаконично и образно говорящий о профессии, интересах или составе библиотеки.
Внезапная уверенность в том, что если она немедленно не отправится в магазин, то случится что-то ужасное, наполнила воздух, словно затхлый, гнилостный запах. Поэтому она ворвалась в комнату Джонатана, который укоризненно прищурился, глядя на нее, когда она прервала его занятия – чем он там занимался! – и быстро вышла вместе с ним из квартиры.
На улицах на каждом углу звонили колокольчики Армии спасения [27] . Толпы людей собирались, чтобы посмотреть на безликие манекены с упругими телами, выставленные в витринах на Пятой авеню – одетые в меха и бархат, на фоне искусственного снега или среди рождественских диорам. Испорченная лампочка из одной витрины мигала, отбрасывая голубовато-белый свет, словно приближалась буря, но манекен женского пола стоял смело и достойно в платье из органзы и шляпе с широкими полями.
27
Звон красных колокольчиков Армии спасения напоминает, что праздничное время не всем приносит радость. «Солдаты» самой мирной на земле армии стоят на улицах городов и у торговых центров перед Рождеством и собирают пожертвования в красные котелки для оказания помощи нуждающимся.
Миссис Марч с Джонатаном поспешно вышли из такси, с трудом избежав столкновения с маленькой девочкой в экстравагантной шубке из белой норки, волосы которой были связаны в два пучка. Она вела на поводке щенка лабрадора, который покусывал свой поводок и то и дело дергал его. Скорее, это лабрадор выгуливал девочку, а ее мама шла в нескольких шагах позади, погрузившись в изучение обтянутого кожей ежедневника. Невысокий и полный мужчина с пятнами на лице, одетый в пальто крысиного цвета и перчатки без пальцев, просил милостыню на противоположном углу.
– Мама, мы можем дать ему денег? – спросил Джонатан, удивив миссис Марч и вырвав ее из панической целеустремленности.
– О, Джонатан! – воскликнула она. Что-то начало всплывать в памяти.
Джонатан очень напряженно рассматривал бездомного, вытягивал шею, когда они проходили мимо.
– Так можем?
– Нет, у меня нет… у меня нет мелочи.
Последней бездомной, которая подходила к ней на улице, была женщина в носках и сандалиях с таким морщинистым лицом, словно его много раз складывали, и эти складки потом не смогли разгладиться. Нос покрывала сухая белая корка, щеки с оспинами так раскраснелись, что создавалось впечатление, будто они покрыты густым слоем театрального грима. Она окликнула миссис Марч, а та честно сказала ей, что у нее нет мелочи. Она могла бы проигнорировать ту женщину, но она любила думать о себе как о человеке с большой эмпатией. Подавая заявление в университет, она указала эмпатию как одну из своих лучших черт.
– Мне не нужны деньги, – сказала женщина. – Мне нужно лекарство. Понимаете, лекарство – это все, чего я хочу. Не нужно давать мне деньги, но, пожалуйста, купите мне лекарство.
Она убедила миссис Марч купить ей это лекарство в ближайшей аптеке. Она сказала, что аптека находится прямо за углом. Миссис Марч возвращалась домой с рынка и несла тяжелые пакеты, но все равно согласилась зайти в аптеку. У нее не имелось никакого убедительного оправдания для отказа, в особенности после того, как она продолжила их диалог и вступила в негласное
– Что вы хотите? – спросила миссис Марч.
Женщина назвала лекарство фармацевту, а фармацевт гневно посмотрела на миссис Марч перед тем, как принести маленькую коробочку и положить на прилавок.
– Девятнадцать пятьдесят, – объявила фармацевт, а миссис Марч сглотнула.
Девятнадцать долларов и пятьдесят центов внезапно показались ей очень большой суммой, чтобы тратить на благотворительность. И на коробку чего именно? Она опустила глаза на упаковку, лежавшую на прилавке, но не поняла ничего из того, что было написано. Она поняла, что стала жертвой манипуляции, она могла бы положить этому конец в любую минуту, могла бы отказаться платить за это (что бы это ни было), но это привело бы к сцене. Она сжала зубы и заплатила кредитной карточкой, затем схватила коробочку в бумажном пакете и передала ее бездомной только после того, как они оказались на улице. Она немного замешкалась перед тем, как с ней расстаться, – в смещении сил, переносе главенствующей роли было некое искупление. Теперь у миссис Марч была власть над женщиной, которая не только следила глазами за бумажным пакетиком, но и тянулась за ним всем телом. Миссис Марч наказывала женщину за то, что та поставила ее в такое неловкое положение, и еще ей хотелось, чтобы фармацевт, если она все еще наблюдала за ними, думала, что миссис Марч продолжает держать ситуацию под контролем. Она заплатила за лекарство, потому что хотела, и она его передаст, если захочет и когда ей будет удобно.
Но в следующий раз она уже была готова. Через несколько недель к ней подошел бездомный мужчина с бумажным стаканчиком в одной руке (от другой осталась только культя).
– Мне очень жаль, но сегодня моя мать застрелила отца, и я чувствую себя несколько странно, – сказала она.
Бездомный прищурился, глядя на нее.
– Э-э? – произнес он.
Она пожала плечами, а он ушел, что-то бормоча себе под нос и поглядывая на нее искоса, словно опасаясь, что она может за ним последовать.
Когда миссис Марч и Джонатан приблизились ко входу в универмаг, она украдкой посмотрела на бездомного на другой стороне улицы. Он повернул голову, чтобы встретиться с ней взглядом, и улыбнулся, демонстрируя два оставшихся почерневших зуба. Миссис Марч ускорила шаг и потянула Джонатана за собой.
Миссис Марч крепко сжимала руку Джонатана, когда они вошли в королевство плачущих детей, измотанных продавцов и женщин, бросавших в корзины самые разнообразные мелкие предметы. Из громкоговорителей неслись раскатистые звуки – хор пел веселые рождественские песенки. Одна женщина плакала в углу, тушь густыми ручьями стекала у нее по щекам, но нет – она не плакала, а только сильно вспотела.
Охранник пробежал мимо них, чтобы остановить подростка, который творил что-то невообразимое на витрине с духами. Миссис Марч почувствовала, как кто-то взял ее за свободную руку, незнакомая кожа коснулась ее собственной, обернулась вокруг нее. Она с опаской посмотрела вниз и увидела, как за нее ухватилась маленькая девочка. Маленькая девочка, громко дыша ртом, посмотрела на миссис Марч снизу вверх и увидела, что это не ее мама. Она резко выпустила руку миссис Марч, словно ее ужалили (да что же это такое – можно подумать, что это миссис Марч к ней прикоснулась). Девочка отступила от взрослой незнакомой тети и расплакалась.
Миссис Марч резко дернула руку Джонатана, и они стали петлять по лабиринту с полированными мраморными полами. Они обходили стеклянные витрины с драгоценностями, кожаными перчатками и кашемировыми шарфами, выложенными подобно разноцветным конфетам-сосулькам, тюбиками помады, и наконец добрались до вывески «Санта ЗДЕСЬ» и множества мам с детьми, стоявших в изогнувшейся змеей очереди. За ними, причем на приличном расстоянии, на деревянном троне восседал Санта-Клаус, позируя для фотографии с маленьким мальчиком, который истошно вопил у него на коленях.