Миссия Шута
Шрифт:
Старейшины кивнули. Лорд Голден изящно развел руками.
– Я сделаю все, что в моих силах, уверяю вас. Королева услышит подробный рассказ о том, как вы спасли ее сына. Да и Лорел не просто главная охотница королевы. Она ее подруга и наперсница. Она подтвердит мой рассказ. Большего я не могу вам обещать. Решение должна принимать королева Кетриккен.
Старейшина, сидевший за спиной Диркина, наклонился вперед и слегка коснулся плеча юноши. Потом спокойно отодвинулся и стал ждать. Диркин слегка смутился. Откашлявшись, он заговорил:
– Мы будем наблюдать за королевой Кетриккен и слушать, что она скажет своим придворным. Мы лучше всех понимаем, что грозит принцу Дьютифулу, если станет известно, что в его жилах течет Древняя Кровь. Наши сестры и братья
– Я вас понял, – быстро ответил лорд Голден. Его голос был спокойным, но жестким. – При данных обстоятельствах на большее мы не можем рассчитывать. Вы вернули наследника трона Видящих. Бесспорно, королева этого не забудет.
– Мы очень рассчитываем на ее благодарность, – с нажимом произнес Диркин, и остальные одобрительно закивали.
Сон манил меня. Ночной Волк уже давно впал в забытье. Его шкура была липкой от мази, моя грудь и живот тоже. Мне казалось, что у нас болит все, но я прижался лбом к его затылку и осторожно обнял. Его мех приклеился к моей ладони. Переговоры отодвинулись куда-то далеко и потеряли всякое значение, когда я открыл свой разум волку. Преодолев красное облако боли, я вновь нашел тепло и юмор его души.
Кошки хуже дикобразов.
Намного.
Но мальчик любил кошку.
И кошка любила мальчика. Бедный мальчик.
Бедная кошка. Женщина была себялюбивой.
И больше того. Злой. Ей было мало собственной жизни.
То была храбрая маленькая кошка. Она стояла до конца и забрала женщину с собой.
Храбрая кошка. – Молчание. —Как ты думаешь, настанут ли времена, когда люди Уита смогут свободно говорить о своей магии?
Не знаю. Наверное, это было бы здорово. Посмотри, что страх перед обладателями Уита и бесконечные тайны сделали с нашими жизнями. Но… но нам было хорошо. Наши жизни. Твоя и моя.
Да. А теперь отдыхай.
Отдыхай.
Я не мог разобрать, какая мысль принадлежала мне, какая – волку. Да в этом и не было необходимости. Мы погрузились в общий сон. Быть может, именно потеря Дьютифула сблизила нас еще сильнее. Нам снился волчонок, который охотится на мышей в подвале, и мужчина с волком, завалившие кабана. Нам снилось, как мы с громким визгом и криками возимся в снегу. Вкус горячей крови оленя и свежей печени. Наконец мы пронеслись мимо древних воспоминаний туда, где нас ждал настоящий отдых. Во время глубокого сна часто начинается выздоровление.
Он пошевелился первым. Я почти проснулся, когда он поднялся на ноги, осторожно встряхнулся, а потом двинулся вперед уже увереннее. Его тонкое чутье уловило, что близится рассвет. Слабое солнце едва касалось влажной травы, пробуждая ароматы земли. Просыпалась дичь. Будет хорошая охота.
Я так устал, – пожаловался я. – Не могу поверить, что ты сумел подняться на ноги. Отдохни еще немного. Мы поохотимся позднее.
Ты устал? Я сам так устал, что отдых не приносит утешения. Только охота. – Я почувствовал, как его влажный нос ткнулся в мою щеку. – Так ты идешь? Я думал, ты захочешь составить мне компанию.
Да, иду. Иду. Но чуть позднее. Дай мне еще немного времени.
Ладно, маленький брат. Подожди еще немного. И следуй за мной, когда
Но мой разум последовал за ним, как много раз случалось раньше. Мы покинули пещеру, наполненную запахами людей, и прошли мимо кургана, где была похоронена кошка. Мы ощутили запах ее смерти, а потом и мускусный дух лисицы, испугавшейся дыма и людей. Мы быстро оставили лагерь у себя за спиной. Ночной Волк выбрал открытые склоны холмов и не стал углубляться в лес. Небо над нами было темно-синим, последняя звезда померкла. Ночь выдалась холодной. Трава покрылась легкой изморозью, но когда лучи восходящего солнца ее коснулись, слабый ледок мгновенно исчез. Однако воздух оставался морозным и свежим, каждый аромат – острым и чистым, как лезвие кинжала. Нос волка помогал мне различать самые разные запахи. Весь мир принадлежал нам.
Время изменений, – сказал я волку.
Верно. Время меняться, Изменяющий.
Толстые мыши торопливо подбирали зернышки в высокой траве, но мы не стали их трогать. На вершине холма мы остановились. Немного прошлись по склону, вдыхая ароматы утра, пробуя наступающий день на вкус. На берегу лесного ручья мы обязательно найдем оленей. Они будут здоровыми, сильными и жирными – настоящий вызов для любой стаи, не говоря уже об одиноком волке. Чтобы охотиться на них, ему потребуется моя помощь. Тем не менее он продолжал стоять на вершине. Утренний ветер шевелил мех, Ночной Волк насторожил уши, поглядывая в сторону ручья.
Хорошая охота. Я иду, маленький брат. – Его голос был полон решимости.
Один? Ты не сможешь притащить оленя! – Я устало вздохнул. – Подожди, сейчас я приду.
Ждать тебя? Вот уж нет! Я всегда бежал впереди, показывая тебе путь.
И стремительно, подобно мысли, он ускользнул от меня, помчавшись вниз по склону, словно тень облака, гонимого ветром. Моя связь с ним слабела, иссякала, разлеталась, словно пух одуванчика. А потом наша общность из маленькой и тайной стала открытой и свободной, как будто он пригласил на праздник всех, кто обладал Уитом. Разнообразие жизни на склоне холма расцвело в моем сердце, сливаясь, соединяясь и переплетаясь друг с другом. Меня охватил такой восторг, что я не мог удержать волка. Я должен был пойти вместе с ним, понимая, что нельзя терять такое чудесное утро.
– Подожди! – крикнул я и проснулся от звука собственного голоса.
Лежавший рядом Шут тут же сел. Спутанные волосы упали ему на лоб. Я заморгал. Мой рот был полон мази и волчьей шерсти, пальцы крепко вцепились в шкуру. Я прижал его к себе, и последний воздух покинул его легкие. Ночной Волк ушел. А я услышал, как за стенами пещеры шумит дождь.
XXVII
УРОКИ
Прежде чем начинать учить Скиллу, необходимо устранить сопротивление. Некоторые мастера Скилла утверждают, что требуется знать ученика год и один день, чтобы начать занятия. Только по прошествии этого времени мастер сможет сказать, кто из учеников готов. Остальные, какими бы способными они ни казались, должны вернуться к прежней жизни.
Другие мастера возражают, говоря, что такая система приводит к потере потенциально талантливых учеников. Они предпочитают более прямой путь, основанный на доверии и покорности воле мастера. Строжайший режим самоограничения становится основой для жизни ученика. Главным для него является удовлетворение всех желаний мастера. Для этого используются голодание, холод, недостаток сна и строгая дисциплина. Применение данного метода рекомендуется в тех случаях, когда необходимо за короткий срок подготовить большой отряд. Конечно, ученики, прошедшие такое обучение, не смогут хорошо владеть Скиллом, но подобные методы дают возможность обучать всякого, обладающего даже малой толикой способностей.