Мистер Фермер. Морковка за интим!
Шрифт:
Вернувшись под молчаливый, порицающий присмотр Кролли, закончившей с приготовлением еды, прошу ту помочь мне с наставлениями по рубке. Устроив настоящий «лесопокалипсис», принимаюсь валить все деревья в радиусе пятнадцати десяти метров от нас. Топора, созданного мной, хватает на два дерева, после чего тот, мерцая, теряет один из двух компонентов. Либо рукоятку, что чаще всего, либо каменное лезвие. Из чего бы я не создавал инструмент, дерево для него не прочнее тонкого листа бумаги. Удар, другой, и…
– Господин, осторожно! – Когда я играючи вошёл во вкус, отдёрнула меня в сторонку Муррка,
Нарубать брёвен стало самой простой задачей. А вот как это всё утянуть, сложить, или закинуть друг на друга я пока ещё не знал. Требовалась помощь, и не одного, и не двух, а сразу нескольких человек.
– МатвееМ, зачем вам столько веревок? – Глядя на то, как я снимаю кору, непонимающе, спросила Кролли.
– Для дома. Скажи, Кролли, у вас ведь выпадают снега, бывают морозы и метели?
– Да, бывают и часто.
– Вот, для этого мне и нужна вся эта кора и деревья. Я хочу построить большой и тёплый дом, который вместит в себе сразу несколько человек, Кролли, и кого бы ни было ещё.
– Но большой дом ведь не увезешь с собой. Рано или поздно, корма вокруг закончатся, перестанут расти травы, корешки и цветы, пик-пик, тоже не останется и придётся уходить. Обидно будет оставлять большой и красивый дом на который потрачено много средств и сил.
– Я хочу сделать такой дом, который не придётся оставлять…
Кролли Муррка рассмеялась. Прижимая меня к своей большой груди, та весело зафыркала, а после, вдоволь нахохотавшись со своей не озвученной шутке, тихонько назвала меня мечтателем. Пообещав помочь всем чем только сможет.
До вечера нам с Муркой удалось дотащить, дотолкать и докатить до шалаша первые пять брёвен. При этом мы оба были до смерти уставшие и едва передвигали свои дрожащие ноги. Усталость, которой я в жизни никогда не знал, тянула тело к земле. Руки и суставы между пальцами болели от перенапряжения и мозолей: ноги, спина, плечи и поясница, от невероятных нагрузок, коим я себя ещё никогда не подвергал кричало об усталости.
Только загнав себя и свою крольчиху до полусмерти, я понял значения и тяжесть фразы «всё сам». Уплетая сваренное и подогретое Муркой варево, кривился его горечи, пресности и безвкусию. Местных продуктов и то как их приготовили вызывало едва скрываемое отвращение. Жрать такое на постоянно основе, да ещё и после тяжелого труда – смерти подобно. Жуя какой-то разбухший корешок, мысленно пытаюсь найти способ как быстрее построить дом при этом не сыграв в ящик.
– Нет, блять, всё сам это не про меня… – Сплюнув не поддававшийся перемалыванию корень, отложил в сторону камень, которым в бруске выковыривал полость для деревянной тарелки. Взглянув на сидевшую напротив с полузакрытыми от усталости и сонливости глазами, Мурку, с досадой вздохнул. Девчушка выглядела ещё хуже чем я. Даже её отменная физическая подготовка, сильные и рельефные мышцы не помогли избежать перегрузки. Проклятье… Следующую партию заготовленной веревки я отдам в обмен на помощь Кролли в моём строительстве. Плевать что попросят,
– Муррка…
– М-м-м…
– Пойдём спать…
– М… а-г-а…
Ни о каких интимных играх этой ночью и речи идти не могло. Едва лицо коснулось мягко уложенной, сухой листвы, как тут же всё исчезло. Стих журчащий ручеек, перестали шуметь деревья и ночные птицы. Тело, превратившись в желе, растеклось по настилу, а сам я каждой клеткой ощущая боль, в надежде что по утру всё пройдёт, провалился в сон.
Тьму в глазах разогнала внезапно включившаяся на потолке лампа.
– Матвейка, я сколько раз тебе говорила, не спать в гостиной под кондиционером! – Голос мамы отозвался в мозгу лёгкой дрожью. В тот же миг как услышал её, я понял, что сплю. Мир, в котором существовал добрый голос мамы, а не злобный мачехи, был куда менее реальным чем тот, в котором я жил последние дни.
– Мама…
– Не «мамкай», ты сделал уроки? Портфель собрал? Ну конечно же нет… Почему форму после физкультуры в стиралку не закинул? Ты ведь уже девятиклассник, тебе скоро поступать, как можно быть таким безответственным!?
Лёжа на диване, я из всех сил попытался встать. Спустя столько лет, ещё разочек, хоть во сне, я хотел взглянуть на её вечно молодое и серьезное лицо. Оцепеневшее тело не слушалось. Мне хотелось извиниться, хотелось как раньше, обнять или просто сказать привет. Но язык и губы не подчинялись, не слушались. Всё что я мог… Это лишь мычать.
– Завтра, мы с папой улетаем…
«Нет, нет нет, нет! Я помню, этот разговор, помню этот момент из жизни. Не делай этого, не говори, не смей!»
– Сами в Египет, а мне в школу ходить, – НЕ ГОВОРИ! – НЕНАВИЖУ ВАС, ЧТОБ ВЫ ВСЕ…
Мать печально умолкает. Сквозь злобу не подчиняющегося мне тела, я слышу как недовольно та сопит. Как разочарованно шмыгает носом. Постоянно, везде и всюду родители таскали меня за собой, лишь в этот раз что-то пошло не так, а я, оскотинившись сказал такое…
Тогда своим решением они защитили меня. Будто договорившись с самими небесами, оставили непутёвого сына в живых.
– Не будь таким злобным грубияном, Матвей. Мы ведь с папой любим тебя. – Тихо произнесла она, подобрав с пола мои разбросанные вещи. Я знал что она так поступит, что приберет за мной, и вместо искреннего спасибо, я сделав вид что сплю озлобленно отвернулся и умолк.
Стараясь испортить весь их отпуск, я с первого дня их отлёта не отвечал на телефонные звонки и сообщения, приходившие от родителей. В последний день отпуска, когда они уже должны были прилететь и вот-вот постучаться в двери, мне позвонил одноклассник:
– Ты видел какой пиздец произошёл сегодня? – Кричал он в трубку от перевозбуждения.
– Ты о чём? – Сквозь сон, полуденный дрём, как всегда лениво спросил я.
– Самолёт разбился! – Радуясь что первым сообщил мне эту новость, прокричал он.