Мистер Х. Бонус

Хард Леона

– Думаешь, эта связь мне нужна? Думаешь, жажду быть с тобой повязанным? Думаешь, мне нравится следить за девушкой и зависеть от ее желаний? Заняться мне нехером! Моя ломка прогрессировала сразу после лагеря. Поэтому благодари, что давал тебе жить спокойно. Наслаждаться жизнью без меня. Веселиться и развиваться, как угодно. В отличие от меня тебе повезло. Твой инстинкт самосохранения после лагеря работал на полную мощность, не давая развиться связи. Но как только всё успокоилось, у тебя тоже, как вижу, развилась зависимость. Это хорошо, потому что как раз "мистером х" намеревался развить

тебе эту зависимость насильно. Я уже сто раз проклял себя, что не рассчитал силы и повязался с тобой. До сих пор не могу понять, почему привязался к тебе? Зависимость должна была в равной мере перейти на трех кукол. Я делал все правильно, но какого-то хрена повязался с одной тобой. Все эти годы пытался понять причину данного явления. Пришлось поднимать исследования из старых лагерей смертей. Перекопал тонну бумаг в поисках причины развития моей зависимости, а также в поисках способа разорвать эту связь... нахуй!

– Ты хотел разорвать со мной связь?
– этот вопрос кажется выглядел жалко и унизительно, но меня настолько поразил ответ, что не сдержала эмоцию. Макс не пожалел, вываливая на меня всю правду. И я сама не понимала, почему его ответ меня задел, ведь я тоже пыталась избавиться от воспоминаний о нем, разрывая все существующие связи.

– Жаждал. Мечтал. Пытался. Гипнозом, транквилизаторами, физически…

– Избавь меня, пожалуйста, от яркого описания как много и с кем ты разрывал нашу связь физически.

– Бесишься? Это хорошо… Я рад.

Я резко перебила его размышления о моих истинных чувствах:

– Скажи, есть ли хоть крохотная возможность убить нашу связь? Мне не нравится слишком сильно хотеть тебя. Это истинное безумство, а не связь.- Будто я в восторге от подобной перспективы?
– раздраженно ответил, но затем более спокойной пояснил.
– Да. У нас есть возможность ее разорвать.- Скажи… - поторопила, хватаясь пальцами в диван и подлокотник, в ожидании желанного ответа.

– Твой разум жив, поэтому не можешь поменять хозяин. Он настроен исключительно на меня. Если убить твой разум, сделав полноценной куклой, то с легкостью перейдешь к другому хозяину, если я не устраиваю!
– он говорил всё это совершенно серьезным тоном, но при этом естественно насмехался.

Сволочь! Естественно "сделать куклой - означает морально убить"! Раздраженно взяла подушку с дивана и швырнула в него. Связанного и беззащитного. Пусть и такого, но он с легкостью увел плечо, в результате чего подушка пролетела мимо.

– Косая, - прокомментировал, тут же продолжая объяснение.
– У тебя только такой вариант, а мне можем сделать лоботомию или, к примеру, сотрясение мозга, заставив временно забыть о тебе.

Черт возьми, как ему удавалось оставаться таким спокойным и говорить с насмешкой о подобных вещах.

Мы в ловушке. Связаны по рукам и ногам. Мы больны, в конце концов.

Едва пришло болезненное осознание я обратно присела на диван, вплетая пальцы в волосы, и, обреченно разглядывая бутылку ледяной воды, которую за разговором время от времени прислоняла к шее, груди или лбу в попытке немного остудить мысли.

– Значит, нет выхода?

И что же делать?
– спросила сама у себя, но Джокер ответил:

– Предлагаю не драматизировать ситуацию и смириться со случившемся, а считать это обычной любовью между мужчиной и женщиной.

– Любовью, умноженной во сто крат, при которой в случае расставания на небольшое время будет ломка? Нас будет физически ломать? Вплоть до озноба, слабости в теле? Попытаемся расстаться - или сойдем с ума, или будем мучиться от ломки? Да? А еще забыла, что время время у нас будет прилив или как ты назвал всплески? Что это?

– В моменты всплеска наша связь требует немедленного физического контакта. И ей не важно, где мы находимся. Хоть на важном совещании, на экзамене, хоть на фонтане на центральной площаде.

– Печально, - прокомментировала я. С каждым новым ответом чувствовала себя все хуже и мрачнее. Будто меня раздавливали тяжелой плитой, Макс же выглядел гораздо спокойнее. Думаю, у него было достаточно времени, чтобы смириться и получше изучить эту страшную связь между нами. Я не думала никогда, что наша связь хозяин-кукла психологически разовьется. Прежде считала это лишь названием тех странных отношений принуждения - рабства куклы.

После ответов я долгое время провела в задумчивости, попивая ледяную воду, Макс же размышлял о своем, развалившись в кресле.

– А если вдруг я захочу завести ребенка. Он будет здоровым?
– поинтересовалась уже ради того, чтобы приостановить этот странный воображаемый нависший меч опасности над головой.

– Мы тоже здоровы.

– Просто с небольшим отклонением от психической нормы? - с насмешкой уточнила степень нашего заболевания.

Тут уж Джокеру пришлось согласиться, хотя до последнего предпочитал считать нас здоровыми.

– Просто с небольшим отклонением от психической нормы, - спокойно подтвердил.

И снова возникла гнетущая, странная обстановка, дающая время принять и осознать сказанные слова. Она длилась долго, пока Джокер не посмотрел на настенные часы и не начал отсчет:

– Девять...восемь...семь…

– Что? Что ты отсчитываешь?
– я сразу забыла все странные думы, сбросила давящее ощущение безысходности, подорвавшись с дивана.

Поначалу не поняла, что отсчитывал и зачем пристально рассматривал секунды на настенных электронных часах. Запаниковала, пятясь назад. Этот безумный огонь в Джокере заверсту всегда чувствовала. На счете семь он бодро подорвался со стула, перекручивая запястья. Кажется, связала я крайне отвратительно. Через секунду он сбросил галстук, показывая освобожденные руки.

– В свое время я научился рассчитывать периоды ломки. Они волнообразны. Всплесков у меня раньше не было, но я читал о них, а также исходя из недавних ощущений, похоже сейчас будет всплеск. Кажется, как и ломки, они тоже волнообразны. С учетом длительности разлуки, при нашем голоде и скуке друг по другу и максимальной близости тел нас шарахает раз в тридцать минут.

– Как в лифту? И… и машине? Боже... Я сойду с ума от этих всплесков! Нееет.

– Катя, да! Сейчас. Через две секунды.