Мистер Мерседес

Кинг Стивен

И Ходжес осознает: если есть человек, для которого поимка Мистера Мерседеса имеет большее значение, чем для него, так это Холли Гибни. Может, впервые в жизни она делает что-то важное. Делает с людьми, которые любят и уважают ее.

– Что ж, я собираюсь продолжить поиски. Главным образом потому, что копы сегодня заняты другим. Самое забавное – может, это даже ирония судьбы, – они думают, что происходящее напрямую связано со мной.

– О чем вы говорите? – спрашивает Джером.

Ходжес смотрит на часы: двадцать минут третьего. Они слишком здесь задержались.

– Поехали ко мне. Я расскажу

вам по пути, а потом мы сможем еще раз все обдумать. Если не решим, что делать дальше, мне придется вновь звонить моему напарнику. Нельзя допустить еще одно шоу ужасов.

А риск есть, и по лицам Джерома и Холли Ходжес видит, что они тоже это понимают.

– Я ушла в гостиную, чтобы позвонить маме, – говорит Холли. – Там в нише стоит ноутбук миссис Хартсфилд. Если мы поедем к вам, я хочу взять его с собой.

– Зачем?

– Возможно, мне удастся влезть в его компьютеры. Она могла записать пароли и голосовые команды.

– Холли, это вряд ли. Психически больные люди, вроде Брейди, идут на любые хитрости, чтобы никто не догадался об их сущности.

– Я это знаю, – отвечает Холли. – Разумеется, знаю. Потому что я психически больная и стараюсь это скрыть.

– Да перестань, Хол. – Джером пытается взять ее руку. Она не позволяет. Достает из кармана сигареты.

– Я психбольная и это знаю. Моя мать тоже знает и приглядывает за мной. Не спускает с меня глаз. Потому что хочет уберечь меня. Миссис Хартсфилд, возможно, была такой же. Он, в конце концов, ее сын.

– Если верить этой Линклэттер из «Дисконт электроникс», – говорит Ходжес, – миссис Хартсфилд большую часть времени проводила в обнимку с бутылкой.

– Она могла постоянно пить и нормально соображать, – возражает Холли. – У вас есть идея получше?

Ходжес сдается:

– Ладно, забирай ноутбук. Какая разница?

– Не сейчас, – говорит она. – Через пять минут. Я хочу выкурить сигарету. Посижу на крыльце.

Она выходит. Садится. Закуривает.

Ходжес кричит через сетчатую дверь:

– С каких пор ты стала такой напористой, Холли?

Она отвечает, не оборачиваясь:

– Наверное, с тех самых, как увидела горящие останки моей кузины на асфальте.

18

В тот же четверг, без четверти три, Брейди уходит из номера «Мотеля-6», чтобы подышать свежим воздухом, и замечает «Курятник» на другой стороне шоссе. Пересекает его и заказывает последнюю трапезу: «Кудахчущую радость» с подливой и капустным салатом. Ресторан практически пуст, и он садится с подносом у окна, где на него падает солнечный свет. Скоро он лишится такого удовольствия, поэтому хочет насладиться им, пока есть возможность.

Он ест медленно, думая о том, сколько раз приносил домой обед из «Курятника» и как мать всегда просила брать ей «Кудахчущую радость» с двойной порцией капустного салата. Он заказал то же самое, что всегда заказывала она, даже не подумав об этом. Воспоминания эти вызывают слезы, и он вытирает их бумажной салфеткой. Бедная мама!

Солнечный свет прекрасен, но его блага эфемерны. Брейди рассматривает преимущества

темноты. Нет нужды слушать лесбо-феминистские монологи Фредди Линклэттер. Нет нужды слушать Тоунса Фробишера, объясняющего, что выезды киберпатруля не для него в силу лежащей на нем ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА МАГАЗИН, а не потому, что он не выявит поломку жесткого диска, даже если та укусит его за член. Нет нужды ощущать, как почки превращаются в лед, когда сидишь за рулем «Мистера Вкусняшки» в августе при работающей на полную мощность холодильной установке. Нет нужды стучать кулаком по приборному щитку «субару», если вырубается радио. Нет нужды думать о кружевных трусиках матери и ее длинных, длинных бедрах. Нет нужды злиться за то, то тебя игнорируют и не уважают. Никаких больше головных болей. И никаких бессонных ночей, потому что этим вечером начнется его вечный сон.

Без сновидений.

Закончив трапезу (он съел все, до последней крошки), Брейди оставляет стол в идеальной чистоте, даже стирает салфеткой пятнышко подливы, после чего вываливает мусор с подноса в контейнер. Девушка за прилавком спрашивает, все ли ему понравилось в их ресторане. Брейди отвечает, что да, задаваясь вопросом, какая часть курятины, подливы, хлеба и капусты переварится, прежде чем взрыв разорвет желудок и его содержимое выплеснется наружу.

«Они меня запомнят, – думает он, стоя на обочине шоссе и дожидаясь разрыва в транспортном потоке, чтобы вернуться в мотель. – По числу жертв я установлю рекорд. Войду в историю». Теперь он рад, что не убил жирного экс-копа. Ходжес должен увидеть его сегодняшний триумф. Пусть запомнит. Пусть с этим поживет.

В номере Брейди смотрит на инвалидную коляску, на набитые взрывчаткой мочеприемник и диванную подушку с надписью «ПАРКОВКА ЗАДА». Он хочет приехать к ЦКИ загодя (но не слишком рано, незачем одинокому мужчине за тридцать светиться лишний раз), так что еще есть немного времени. Он захватил с собой ноутбук, не по какой-то особой причине – по привычке, но теперь этому рад. Открывает его, подсоединяется к вай-фаю мотеля и заходит на сайт «Под синим зонтом Дебби». Оставляет последнее сообщение – в каком-то смысле страхуется.

Покончив с этим, идет на долгосрочную парковку в аэропорту и забирает «субару».

19

Ходжес и двое его детективов-подмастерьев прибывают на Харпер-роуд за несколько минут до половины четвертого. Холли оглядывается, потом несет ноутбук усопшей миссис Хартсфилд на кухню и включает в сеть. Джером и Ходжес стоят рядом, оба надеются, что пароль не потребуется… но на экране появляется соответствующее окошко.

– Попробуй ее имя, – предлагает Джером.

Холли пробует. Изображение на экране дрожит: нет.

– Ладно, попробуй «Дебби», – предлагает Джером. – С одной «б» и с двумя.

Холли отбрасывает со лба прядь тусклых каштановых волос, и ее раздражение видно ясно и отчетливо.

– Найди себе какое-нибудь дело, Джером. Не хочу, чтобы ты заглядывал мне через плечо. Я это ненавижу. – Ее взгляд смещается на Ходжеса. – Могу я здесь курить? Надеюсь, что могу. Мне это помогает думать. Сигареты помогают мне думать.