Мистер Монк и «синий грипп»

Голдберг Ли

— Он сжульничал.

— Чарли Геррин не Душитель?

— Душитель, — подтвердил Монк.

— А разве не Грубер сообщил номер автомобиля, что указало на Геррина из всех возможных подозреваемых?

— Ну, он.

— Думаете, Грубер подстроил убийства?

— Нет.

— Где же обман?

Мне в самом деле было противно защищать Грубера, но ему можно доверять уже потому, что он обратился в полицию с нужной информацией.

— Грубер лжет! — не унимался Монк.

— Вы снова заладили про клубнику?

— Ему около тридцати лет. Он сказал, что помнит последнюю часть номера М-пять-шесть-семь,

поскольку это день рождения его матери — пятого мая 1967 года. Получается, она родила его в десять лет?

Ладно, босс прав. По неизвестным причинам Грубер был не вполне честен, рассказывая о получении фактов. Тем не менее, конечный результат его действий не вызывал сомнения.

— Какая разница, каким образом он узнал номер машины? Геррин — убийца, и больше его нет на улицах, — настаивала я. — Пары кроссовок воссоединены, баланс Вселенной восстановлен!

— Кроме одного, — пробормотал Монк. — Он сжульничал.

— И кому от этого плохо?

— Мне, — ответил Монк.

Пресс-конференция проходила в роскошной ротонде мэрии на широкой парадной площадке у мраморной лестницы, окруженной колоннами из колорадского известняка, увенчанными изваяниями листьев аканта и декоративными свитками.

Ротонда с изящными балконами, скульптурами из греческой мифологии, вырезанными на стенах, с блестящим полом из розовых теннессийских мраморных плит ярко освещалась.

Мэр Барри Смитович стоял за трибуной, окруженный Бертрамом Грубером с одной стороны и Монком с другой. На Грубере был новый костюм из магазина готовой одежды, он нервно подергивал бороденку. Монк же сортировал заметки на своих карточках.

Я стояла позади Монка рядом с парой помощников мэра, державших гигантскую репродукцию чека на двести пятьдесят тысяч долларов, выписанного на имя Бертрама Грубера, гада ползучего.

Присутствовало только полдюжины журналистов, два неподвижных фотографа и четыре оператора. Эти люди не просто лицезрели происходящее; они вели прямые эфиры, подкасты и интернет трансляцию. Сейчас такое время, когда один человек с камерой, ноутбуком и широкополосным интернетом потенциально может привлечь миллионы зрителей.

Мэр Смитрович подошел к трибуне и улыбнулся аудитории, словно народу полный зал, а не горстка.

— Рад сообщить, что Золотоворотский Душитель арестован, и женщины нашего великого города снова могут чувствовать себя в безопасности на улицах. Поимка маньяка является прямым результатом сотрудничества правоохранительных органов и граждан нашего города.

— Что можете сказать о подозреваемом? — крикнул один из репортеров.

— Его зовут Чарли Геррин, и это пока все, что я имею право сообщить, — ответил мэр. — Еще могу добавить, он разгуливал бы по-прежнему на свободе, не приди свидетель в полицейский участок и не сообщи важные сведения. За этот акт мужества я с удовольствием вручаю награду в двести пятьдесят тысяч долларов Бертраму Груберу.

Мэр чуть подтолкнул Грубера вперед и помощники вручили тому чек.

— Для меня большая честь вручить Вам чек на двести пятьдесят тысяч долларов в качестве вознаграждения за бдительность, мужество и самоотверженность, — Смитрович пожал руку Груберу.

Если он и дальше собирается возносить почести этому типу, меня вырвет.

— Я просто выполнял долг гражданина

и жителя Сан-Франциско, — скромно потупился Грубер. — Я бы сделал это и бесплатно.

— Значит, Вы готовы пожертвовать деньги обратно в фонд города? — пошутил мэр.

— Я так не думаю, Барри, — смутился Грубер.

Это вызвало смех в зале, и никто, кроме стоящих рядом с трибуной, не расслышал, как Смитрович ответил без тени юмора: — Для тебя я — господин мэр.

Они сфотографировались вместе, пожимая руки перед картонным чеком, а потом мэр вновь поднялся на подиум.

Грубер подмигнул мне. Я отвернулась. Неужели он решил, что я упаду ему под ноги только из-за того, что он стал богаче на четверть миллиона?

— Тем временем, информация, преподнесенная Бертрамом Грубером, оказалась бы бесполезной, если б не факты, собранные ранее капитаном Эдрианом Монком, — вещал мэр. — Я лично назначил его сорок восемь часов назад, дабы он возглавил расследование, застопорившееся у детективов, самовольно отстранившихся от работы и требующих преимуществ. Тем детективам, в настоящее время незаконно бастующим, я хочу сказать следующее: Стыдитесь! А капитану Монку я говорю: Спасибо! И не только за арест опасного преступника, но и за доказательство факта, что Полицейское Управление Сан-Франциско может быть не только компактнее, но и эффективнее.

Мэр и его помощники зааплодировали, а Монк все не мог оторваться от своих карточек. Я шепнула:

— Скажите что-нибудь в защиту капитана Стоттлмайера. Нельзя позволить Смитровичу использовать Вас против него.

— Не волнуйся, — заверил он, — я понимаю.

Мэр махнул Монку, приглашая встать за трибуну. Они пожали друг другу руки.

— Спасибо, господин мэр, — Монк жестом попросил у меня салфетку. Я подала ее, постояла рядом, пока он вытирал руки, затем взяла использованную салфетку и сделала шаг назад.

— Есть у Вас несколько слов, которые хочется сказать? — поинтересовался мэр.

— Да, есть, — кивнул Монк.

Мэр отошел в сторону, а Монк занял его место.

Босс откашлялся, положил карточки на подиум и тщательно поправил микрофон.

А потом еще немного подрегулировал. И опять поправил. Секунды текли как часы. Оператор присел в ожидании. Монк снова подрегулировал микрофон немного влево. Мэр в нетерпении стукнул ногой. Босс подправил микрофон немного вправо. Бертрам Грубер искоса поглядывал на меня. Монк наклонил микрофон вниз. Мой взгляд скользнул по восточной стене, на которой высечен обнаженный Отец-Время с песочными часами в руке. Его окружало голое Прошлое и голое Будущее. Удивляюсь, почему никто из них не нашел пары минут, чтобы одеться.

Наконец Монк нашел-таки идеальное положение микрофона и постучал по нему. Звук привлек всеобщее внимание.

Оператор поднял свою камеру.

— Я Эдриан Монк, — начал босс и положил обе руки на трибуну. Она закачалась.

— Я Эдриан Монк, — повторил он и осторожно потряс трибуну, чтобы понять, какой конец неровный. Неровность обнаружилась в правом углу.

— Всем сохранять спокойствие, — сказал он. — У меня все под контролем.

Он медленно сложил верхнюю карточку, что снова привело к паузе. Я взглянула на Отца-Время, ожидая, что он воспользуется представившейся возможностью впервые за вечность и сбегает в Нордстром за бельем.