Мистерия пирамид. Тайна Сфинкса.
Шрифт:
Однако многие авторы отвергали идею о том, что Великая пирамида служила обсерваторией, поскольку на ее гладкие стороны было очень трудно подняться (естественно, если признать, что пирамида представляла собой облицованную плитами обсерваторию, с которой производились наблюдения), а ее входы и коридоры по окончании строительства были наглухо перекрыты.
Но что, если Великая пирамида служила обсерваторией задолго до того, как она обрела свой современный вид? Философ-неоплатоник Прокл, живший в IV веке н.э., вскользь упоминает о том, что Великая пирамида до завершения строительства использовалась в качестве астрономической обсерватории (Проктор, 1877).
Арабские легенды связывали Великую пирамиду с астрономией и астрономическими знаниями (Дэвидсон и Олдерсмит, 1924). Британский астроном Ричард Проктор (1880, 1883)
Баллард (1882) высказал предположение, что пирамиды в Гизе могли служить в качестве ориентира, представляя собой гигантский естественный теодолит (теодолиты - это приборы, используемые геодезистами при съемке углов на местности) для геодезической съемки земель вдоль долины Нила в зоне прямой видимости от пирамид в Гизе.
По данным Балларда, изменяя собственное положение относительно трех пирамид, видимых под разными углами на плато в Гизе, геодезисты древности могли определять углы и, таким образом, проводить триангуляцию и оценку размеров больших владений и земельных наделов. Это было особенно важно в Древнем Египте, поскольку ежегодные разливы Нила вдоль прибрежной низменности уничтожали прежние границы земельных участков, которые было необходимо восстанавливать.
Котсуорт (1905) считал, что Великая пирамида (а также другие пирамиды, пирамидообразные монументы, обелиски и различные каменные менгиры по всему миру) служили в качестве гигантских солнечных часов, длина тени которых, меняющаяся на протяжении года, использовалась не только для определения времени дня, но и для определения времен года, дней равноденствия и солнцестоя,-ния, а также точной продолжительности года. Котсуорт писал:
«Эти остроугольные камни были специально подобраны с таким расчетом, чтобы отбрасывать четко различимую тень, указывающую время дня и проч. Более того, для создания этих сооружений требовались прочные блоки, чтобы обеспечить их крепость и максимально длинную тень от фиксированной по высоте вершины, что позволяло определять дату в пределах времен года по изменениям их тени, которые происходили настолько медленно и постепенно, что их невозможно было бы заметить и выявить с достаточной точностью, если бы тень отбрасывали более мелкие сооружения. Главной задачей пирамид было определение жизненно важного фактора человеческих знаний - продолжительности года и времен года, что естественно для благополучия народов, численность которых быстро увеличивается и вынуждает их развивать более высокую цивилизацию для регулярного повышения урожаев, что необходимо для питания большего числа жителей».
Почан суммировал идеи о календарной функции Великой пирамиды следующим образом:
«Великая пирамида, в отличие от других пирамид, не была увенчана черным базальтовым пирамидионом, а завершалась плоской площадкой, в центре которой находится огромный гномон [169] (по-видимому, сферической формы), тень которого, падавшая на дорогу с северной стороны пирамиды, показывала положение точки истинного полдня в различные дни года. Максимальная и минимальная длина этой тени указывала соответственно дни зимнего и летнего солнцестояния. Более того (это - весьма важная деталь, ускользнувшая от внимания египтологов, изучавших Великую пирамиду), поверхности сторон пирамиды являются не плоскими, а слегка (примерно на 0,5') вогнутыми, в результате чего в дни равноденствия на восходе и на закате освещенными оказываются лишь половины северной и восточной сторон».
169
Гномон (греч.) - солнечные часы. (Прим. пер.)
Возвращаясь назад во времени, к середине XVII века, надо отметить, что в трудах Гривса и Ньютона (Гриве, 1646, 1704, 1737) Великая пирамида рассматривалась либо как стандартный эталон мер (включая меры длины, объема, веса (массы), а в некоторых случаях - даже температуры), либо как каменная «запись» мер, которыми -
пользовались древние египтяне (Бонвик, 1877). Один из основополагающих постулатов, стоявших за такого рода исследованиями в XVII—XIX веках и бытовавших в научной среде, гласил, что единицы мер, которыми пользовались древние, были более точными и более наполненными конкретным смыслом (так, считалось, что они пропорциональны различным измерениям Земли и основаны на естественных пропорциях и величинах, таких как «фиксированный» диаметр планеты), чем современные единицы мер. В таких исследованиях обычно присутствовала изрядная доля национализма и преувеличенной религиозности (Дэй, 1868; Грэй, 1953; Сейсс, 1877; Смит, 1864; Тэйлор, 1859). Смит был буквально одержим проблемой о происхождении британской системы мер и в первом издании книги «Наше наследие: Великая пирамида» особо подчеркивал божественное происхождение единиц мер и веса, пропорциональных Земле и воплощенных в Великой пирамиде, и тот факт, что они почти идентичны некоторым традиционным британским мерам. Так, Смит утверждал, что слово «Наше» в названии книги («Наше наследие: Великая пирамида») «употреблено в смысле национальности» (т.е. британское наследие.
– Авт.), и далее:
«Это конкретное наследие нашей нации получено не случайно и не по прихоти судьбы, а, напротив, явилось результатом промысла и высокого предназначения, предопределенного с сотворения мира! В качестве подтверждения следует упомянуть, что эта замечательная мера длины, о которой идет речь, такова, что двадцать пять таких единиц [170] (современный дюйм больше нее на 1/1000) в ранней древности составляли священный локоть евреев, который был ниспослан им для особой цели и в качестве отличия от мер языческих народов, на всем протяжении периода Божественного Водительства своим избранным народом».
170
так называемых дюймов пирамид или первобытных дюймов
Говоря о концепции, согласно которой эталонные меры, выявленные в пропорциях Великой пирамиды, есть результат Божественного промысла, как утверждал Смит, Бонвик (1877) писал:
«Но то, что возбуждает в человеке особую тягу к чудесному - это утверждение, что упомянутый эталон был ниспослан с неба, то есть являл собой Божий дар. Перенос чисто религиозного постулата на арену всеобщего обсуждения был ознаменован дальнейшим ростом интереса к нему. Аргументы философов-материалистов во все века встречали отпор со стороны интуитивного начала в человечестве. За всем этим есть нечто, что неподвластно грубой логике фактов. В человеке есть, хотя и туманная и неотчетливо сформулированная, способность восприятия духовного плана бытия, которая иногда проявляется с такой силой, что отвергает прочь все доводы рассудка и философии и проникает в самое сердце как наций, так и отдельных личностей. Массы всегда были и, вероятно, всегда будут в большей или меньшей степени руководствоваться чувством сверхъестественного. Поэтому союз религии с идеей эталона мер, воплощенного в пирамиде, разом перенесет теорию из сферы абстрактных научных изысканий в область сочувственной веры».
Почан (1978) утверждает, что, помимо множества других функций, Великая пирамида была и храмом, посвященным бараноголо-вому богу Хнуму, для которого были предназначены две из четырех ладей солнца, обнаруженных у основания пирамиды. Великая пирамида, как и голова Большого Сфинкса (Гармахиса, зоркого стража восходящего солнца), была выкрашена в красный цвет -цвет заходящего солнца на темно-малиновом фоне неба на западе.