Мистический манускрипт о медном мертвеце

Брэдли Алан

— Потому что тогда меня точно заподозрят, — ответил мальчик. — И, что бы ты сейчас не думала… я не убийца.

— Допустим, — согласилась я, делая вид, что это не имеет значения. — Но кто же тогда мог это сделать?

У Плакстона явно была привычка собирать брови в кучу, когда он усиленно думал, и сейчас его брови вновь сошлись на переносице.

— Что ж, — заговорил он наконец, — отец Лоусона аптекарь, работает в Лидсе. Значит, у сына есть прямой доступ к сульфату меди. Кроме того, сам Лоусон здоровенный парень из всех,

что учатся в Грейминстере. У него бицепсы прямо как стойки на фермерских воротах. Он запросто может поднять любого такой же комплекции, что и мистер Деннинг.

— Откуда ты знаешь, что в деле замешан сульфат меди? — поинтересовалась я будничным тоном. По правде говоря, меня уколол тот факт, что он тоже об этом догадался.

— Это входит в программу обучения, — ответил Плакстон. — Мы растворяем голубые гранулы в горячей воде и проводим эксперимент с угольными электродами и электрической батареей. Господи! Ты ведь не думаешь, что…

— Кто преподает вам химию? — задала я следующий вопрос.

— Мистер Винтер. Он хороший, старик Винтер. Дает нам погонять на своем «Ягуаре», когда пребывает в подходящем настроении.

— А когда он в неподходящем настроении?

— Тогда он ведет себя, словно злобный монгол! И пререкается со всеми из-за пустяков.

— Включая мистера Деннинга?

Плакстон вновь насупил брови. Но прежде чем он успел ответить, на лестнице послышался страшный грохот и через секунду в комнату ввалилась целая толпа сияющих краснощеких лиц и синих свитеров.

— Что-что здесь? — завопил один из мальчишек, чьи тучные габариты наводили на мысль о магазинах сладостей и регулярных вылазках на пикник. — Девчонка в твоей комнате? Ты полон сюрпризов, Плакстон!

Эти слова вызвали еще больше шума. Окруженный своими толкающимися одноклассниками, желающими одобрительно похлопать его по плечу, Плакстон беспомощно оглянулся на меня. Комната неожиданно превратилась в мальчишечий мирок, и я поняла, что мне нужно немедленно разбавить его своим девчоночьим присутствием.

— О, да повзрослейте же вы наконец! — громко сказала я. — Я его кузина, Вероника.

Толстяк резво протянул мне руку для приветствия.

— Будем знакомы — Смит-Причард. Но ты можешь называть меня просто Адриан.

Я проигнорировала протянутую руку.

— Мне знакома твоя фамилия, — заговорила я. — Вероятно, слышала по радио. Твой отец работает в правительстве, если не ошибаюсь?

— Он занимает должность в Парламенте. Мой отец является…

— Мне безразлично, кем он является, — прервала его я. — Меня это совершенно не интересует. Я надеялась, возможно, он водит «Aston Martins» — вот эта тема для разговора очень даже по мне.

— Да ну! — воскликнул высокий симпатичный мальчик слева от Смит-Причарда. — Ты увлекаешься автомобилями?

Я сразу его узнала: он был точной копией своего отца, Джорджа «Таффи» Вагстаффа, заслуженного британского пилота, который сбил

самолет врага, когда тот атаковал Вестминстерское Аббатство; после того, как обреченный бомбардировщик подбил его самого, Вагстафф катапультировался и спустился на парашюте прямо в сад Аббатства, и остался на чай с настоятелем собора. В настоящее время, спустя пять лет после войны, этот человек был директором семейной фирмы «Химикаты Вагстаффа».

— Еще как увлекаюсь, — подтвредила я его предположение. — Так сильно, что ем части двигателя, политые бензином, вместо овсянки с маслом на завтрак.

На это мне никто не решился ответить.

— А что ты думаешь о «Maserati 4CLT / 50»? — поинтересовался кто-то зловещим голосом из толпы мальчишек.

Я догадалась, что мне устраивают проверку.

— Неплохая машина, — откликнулась я, посылая небу благодарности за то, что держала ухо востро, пока околачивалась возле гаража Берта Арчера во время своих вылазок в деревню. — Очень даже неплохая, но все же не сравнится по мощности двигателя с «Alfa 158».

Этот вопрос мне задал тощий мальчик, настолько бледный, что он был похож на фотонегатив. Белесые вихры падали ему на лоб. Мне стало не по себе от его пристального взгляда.

— Кто это? — шепотом спросила я у стоящего рядом Плакстона.

— Уилфред Сомервилль, — тоже шепотом ответил он. — Болтают, что он увлекается мистикой.

— А он и правда увлекается?

— Не знаю. Но я в любом случае стараюсь держаться от него подальше.

— Что еще ты можешь о нем рассказать?

— Немного. Его отец священник в Гастингсе, по совместительству фотограф-любитель. Это все, что мне о нем известно…

— О чем вы там шепчетесь? — насторожился Сомервилль и начал локтями расчищать дорогу в толпе, чтобы подобраться поближе.

— Вероника просто рассказывала мне, — не моргнув взглядом, принялся врать Плакстон, — что ее папа собирается принять участие в Гран При в этом году.

— Да? — подпрыгнул Сомервилль. — И как его зовут?

— Вам еще не знакомо его имя, — беззаботно ответила я. — Но не волнуйтесь, совсем скоро вы о нем услышите!

Последовавший взрыв хохота несколько разрядил обстановку.

— Молодчина, Вероника, — хихикнул Вагстафф, — ты его сделала. По заслугам, Сомервилль! Время подвинуться с пьедестала.

Сомервилль злобно покосился в мою сторону, но потом демонстративно отвернулся и углубился в напускной разговор со Смит-Причардом.

Неловкое молчание воцарилось среди остальных мальчиков. Я пожала плечами: практически втянула голову в плечи и развела в стороны руки, как будто говоря «Кому какое дело?». Я совершенно не боялась Уилфреда Сомервилля. Он был задирой, и это было написано на его бледной физиономии вдоль и поперек.

Я как раз собиралась пошутить на этот счет, когда дверь с грохотом распахнулась, и еще один мальчик вломился в самую середину толпы.