Мистический Петербург
Шрифт:
«Боец» долго смотрел, но ничего не увидел.
— Балбес, вон туда смотри, — задал направление руководитель.
— Харя какая-то, — ответил подросток.
При ближайшем рассмотрении «харя» оказалась барельефным изображением странного лица, рядом с которым имелся еще один барельеф в виде круга диаметром более полуметра.
Внезапно из-за облаков выглянуло солнце, и его лучи косо упали на скалы. На граните четко проступили естественные трещины, выбоины и сколы. Благодаря световому эффекту барельефные изображения — лицо и круг — тоже приобрели объемные контуры.
— Боже
Солнце скрылось за облаком, и барельефы вновь обрели первоначальные очертания — глубокие канавки и борозды со следами резца неведомого мастера.
— Хм, игра светотени, — не очень уверенно пояснил подросткам руководитель и вдруг почувствовал непонятное беспокойство.
Вокруг что-то неуловимо изменилось. Что? Как-то странно помрачнела и притихла природа, а может, это только сейчас все обратили внимание на полное отсутствие рядом со скалами жужжания и стрекота насекомых, гомона и щебета лесных птиц… Чувство тревоги нарастало, передаваясь всем членам группы.
— Так, бойцы, сворачиваем палатки и мотаем отсюда удочки, — придушенным голосом скомандовал руководитель.
Уход туристов с места стоянки напоминал паническое бегство.
Археологи на Вуоксе
Прошло несколько месяцев, прежде чем о вуоксинской находке стало известно петербургским ученым. Осенью сюда прибыла группа археологов во главе с профессором Дерябиным.
— М-да, это что-то особенное, мне подобного видеть не приходилось, — осмотрев следы прошлого, пришел к заключению профессор и, отхлебнув из флажки коньяка, опустился в шезлонг.
Его молодые коллеги приступили к обмерам, фотографированию и зарисовкам наскальных изображений.
— По всей видимости, нами открыт древний жертвенник бронзового или железного века, — заявил один из археологов.
— А мне кажется, что это поздний палеолит, культура периода питекантропов, — возразил молодой ученый Дмитрий Орехов, горячий сторонник гипотезы о существовании в глубокой древности параллельно с примитивной культурой высокоразвитой цивилизации доисторического человека, погибшей в результате природных катаклизмов.
— Сами вы, Орехов, питекантроп, — сказал кто из археологов.
— Что?! Что ты сказал?! — воскликнул тот, хватаясь за тяжелый булыжник.
— Не спорьте, коллеги. Комплексные исследования, прежде всего раскопки берегового участка, дадут нам ответ на все спорные вопросы, — урезонил молодежь профессор Дерябин.
Археологические раскопки на берегу Вуоксы начались через пару недель. Осенняя погода затрудняла их проведение, и археологи больше находились в палатке, нежели на раскопе. И только Орехов, невзирая на дождь и холод, рылся в земле, пытаясь отыскать остатки ископаемой цивилизации. Правда, кроме гнилых коряг и гранитных булыжников ему ничего не попадалось, но археолог не унывал, надеясь, что терпенье и труд все перетрут.
Однажды ночью один из ученых внезапно проснулся. Причиной его пробуждения стало неясное чувство тревоги, едва не перешедшее
— Наверное, дикий зверь ходит, — высказал предположение Орехов.
— Наверное, наверное… Выйди и посмотри! — зашипели на него испуганные коллеги.
Отсутствовал Орехов долго. Коллеги стали уже проявлять беспокойство, когда он, мокрый и грязный, влез обратно в палатку.
— Это лось, вот, обнаружил на берегу, — сообщил «следопыт» и предъявил лосиную говеху.
Однако после этой ночи археологи почувствовали рядом с собой незримое присутствие чего-то недоброго. Объяснения этому никто не находил, но ощущение зла было настолько осязаемым и гнетущим, что порою хотелось все бросить и убежать прочь.
С первыми заморозками раскопки были прекращены. Предметов материальной культуры, которые могли бы подсказать эпоху и точное предназначение наскального комплекса, обнаружить не удалось.
Трагический итог
Вероятно, интерес к вуоксинским барельефам так и не вышел бы за рамки узкого круга специалистов, не случись в дальнейшем целого ряда трагических происшествий.
Среди тех, кто успел побывать на месте находки летом-осенью 1998 года, разразилась таинственная «эпидемия» несчастных случаев. Накануне открытия международного семинара по вопросам археологии профессор Дерябин покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна многоэтажки. Затем при невыясненных обстоятельствах погибли два археолога, производивших раскопки на берегу Вуоксы. Следом уличная шпана избила Дмитрия Орехова, и от зверских побоев очкарик-ученый окончательно ослеп. А руководитель «Путешественника» и несколько его подопечных подростков пристрастились к наркотикам и за короткий срок превратились в законченных наркоманов…
Петербургский журналист Андрей Губанков одним из первых обратил внимание на связь между этими трагедиями и древними барельефами на вуоксинских скалах. Правда, его расследование осталось незавершенным. Во время встречи с пострадавшим Ореховым тот внезапно разозлился и больно треснул журналиста белой тростью. Губанков не сдержался и не менее сильно, чем хулиганы, избил инвалида. Слепой вторично угодил на больничную койку, а журналист — под следствие.
Однако до заключения под стражу Андрей успел встретиться с известным петербургским исследователем аномальных явлений Андроном Фридманом. Магнитофонная запись их беседы приоткрывает завесу тайны над трагическими событиями.
Беседу с журналистом ученый начал так:
— В глубокой древности Карельский перешеек представлял собой глухую местность, населенную дикими языческими племенами. Сведений о них сохранилось немного, но известно, что они в совершенстве владели искусством черной магии, уступая в темных знаниях разве что лапландским колдунам.
После Фридман углубился в историю перешейка и долго рассуждал о разных общеизвестных событиях, пока журналист бесцеремонно не направил разговор в нужное русло.