Мистификация. Загадочные события во Франчесе
Шрифт:
Напротив возвышался холм, похожий на тот, на котором сейчас был Брет, но пониже. Этот холм назывался Десять буков. На его пологом склоне было пастбище, рассеченное шрамом заброшенной каменоломни, а на самой верхушке стояла группа буков, которая и дала холму его название. От десяти буков осталось только семь, но все равно эта купа могучих деревьев красиво венчала южный склон долины.
Брет знал, что с другой стороны холм Десять буков полого спускался к обрыву над морем. К тому самому обрыву, где закончилась жизнь Патрика. Позади Клер-парка располагались фермы, которые через две-три мили переходили в пригороды Вестовера. В ложбинке,
И тут Брет вдруг впервые осознал всю реальность трагедии, которую он использовал для своей выгоды. Осознал острее, чем в комнате, где раньше жил Патрик. В доме, кроме Патрика, ему приходилось думать о многих вещах, имеющих непосредственное отношение к происходящим событиям. Ему приходилось разговаривать, и надо было постоянно держаться начеку. Здесь же, на вершине холма, он прямо-таки увидел Патрика воочию, увидел, как по извилистой тропинке идет мальчик — настолько несчастный, что весь этот веселый зеленый мир утратил для него всякую ценность. У этого мальчика были такие лошади, как Тимбер, у него были брат, сестры, тетка, были друзья и дом, но все это оказалось ему ни к чему.
Впервые в жизни Брет отрешился от безразличия к окружающим его людям и почувствовал боль другого человека. Когда Лодинг рассказал ему историю Патрика в лондонском ресторанчике, Брет не испытал ничего, кроме презрения к парню, у которого было так много и которому, видишь ли ты, не хватало родителей. «Слабак», — подумал он. Но потом Лодинг принес в Кью-гарденз фотографии Патрика, и тогда у Брета возникло это странное чувство духовного родства, отождествления себя с Патриком.
— Вот это Пат Эшби, — сказал Лодинг, протянув Брету фотографию, сделанную дешевым аппаратом. — Ему было тогда лет одиннадцать.
Он привольно раскинулся на скамейке, протянув ноги на низкую загороку газона. Брет взял фотографию с любопытством, но не ожидая увидеть что-нибудь замечательное.
Однако с этого мгновения Патрик Эшби больше не был в его представлении анонимным «слабаком». Он стал для Брета живым человеком, и притом человеком, ему симпатичным. Ему казалось, что они с Патриком поняли бы друг друга. И если поначалу Брет был настроен скорее против Патрика, теперь он был целиком на его стороне.
Но только сейчас, глядя на окрестности Лачета с вершины холма, Брет впервые ощутил скорбь по поводу столь ранней и бессмысленной смерти.
Издалека едва слышно донесся звук железа, бьющего по железу, и Брет перевел взгляд с буков на вершине холма к домику, стоящему у его подножья. «Кузня», — подумал он. На карте она была обозначена маленьким черным квадратиком; теперь этот квадратик принял обличье небольшого домика с черной трубой, из которого доносились удары молота о наковальню.
Все это было очень похоже на картинку в учебнике, по которому он учил французский язык в школе. Не хватало только кюре, который выходил бы из церкви, и почтальона, едущего по дороге от кузницы к деревне.
Брет соскользнул с седла на землю, по привычке ослабил подпругу — словно он оседлал эту лошадь несколько часов тому назад — и сел под куст можжевельника полюбоваться на эту картинку из учебника для школьников, приступающих к изучению английского языка.
ГЛАВА 15
В
Вдруг Тимбер мотнул головой, и почти в то же мгновение женский голос пропел что-то вроде заклинания за спиной Брета:
Не смотри,Не шевелись,Закрой глаза,Догадайся, кто я.Голос был кокетливый и немного вульгарный. Разумеется, Брет немедленно сделал все наоборот. Он оглянулся и увидел перед собой полноватую девицу лет шестнадцати с каштановыми волосами и голубыми глазами навыкате. Глаза эти странным образом выражали одновременно и скуку, и жадный интерес. А когда девица встретилась взглядом с Бретом, ее глаза вообще чуть не выскочили из орбит.
— Ой! — взвизгнула она. — Вы не Саймон!
— Нет, — подтвердил Брет, приподнимаясь.
Но он не успел встать на ноги — девица плюхнулась на траву рядом с ним.
— Ну, вы меня ошарашили! А я знаю, кто вы такой. Потерявшийся брат. Да? Ну, конечно — вы так похожи на Саймона — и не отпирайтесь!
Брет не отпирался.
— Вы даже одеты похоже.
Брет объяснил, что на нем костюм Саймона.
— Значит, вы знакомы с Саймоном? — спросил он девицу.
— Конечно, я знакома с Саймоном. Меня зовут Шейла Парслоу. Я из школы в Клер-парке.
— А!
«Школа для бездельников», — сказала Элеонора. Школа, в которой учеников ничему не учат, даже таблице умножения.
— Я все пытаюсь соблазнить Саймона, а он не поддается.
Брет не знал, что можно сказать в ответ на такое заявление, но его собеседница, по-видимому, и не нуждалась в его комментариях.
— Ну надо же как-то развлекаться! Вы не представляете, какая в Клер-парке скучища. Мухи дохнут! Там разрешают делать все — ну абсолютно все, что тебе вздумается. Я раз разделась догола и так вошла в кабинет Седрика. Седрик — это наш директор. Так вот, вхожу я к нему в кабинет в чем мать родила, а он только и сказал: «Шейла, милочка, тебе не мешало бы сесть на диету». Поглядел разок, сказал, что мне не мешало бы сесть на диету и опять стал перелистывать справочник «Кто есть кто». Он вечно читает этот справочник. В Клер-парк трудно попасть, если твой отец не занесен в «Кто есть кто». Или мать. Моего отца в «Кто есть кто» нет, но зато у него есть миллионы, а это ничуть не хуже. Миллионы сильно облегчают жизнь, правда?
Брет согласился, что, наверное, это так.
— Вот я и помахиваю папиными миллионами под носом у Саймона. Саймон далеко не равнодушен к презренному металлу, и я надеялась, что он, так сказать, прибавит весу моим чарам. Но Саймон — страшный сноб, правда?
— Да?
— А вы что, не знаете?
— Я с ним познакомился только сегодня.
— Ах, да, конечно. Вы только сегодня приехали. Ничего себе выкинули номер! У Саймона, натурально, нет особых причин радоваться, но вам наверняка приятно оставить его с носом.