Мистификация
Шрифт:
Впервые с того времени как началась наша афера, то есть почти год назад, я чувствовал, что события разворачиваются помимо моей воли. Я превратился в младшего консультанта, военного, разжалованного из командовавшего сражением генерала в лейтенанта на фланге. Были задействованы две юридические конторы: "Уайт и Кейз", представлявшие "Макгро-Хилл", и "Крэвэт, Свейн & Мур" от "Тайм", а также мой собственный адвокат Марти Акерман, остававшийся в тени, но игравший роль партнера. Перемены меня и устраивали, и беспокоили одновременно. Я все еще должен был закончить предисловие, а после
Дик приехал утром, и через несколько минут Марти загнал нас в угол холла.
– Больше никаких обсуждений по поводу Честера Дэвиса, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы, ребята, написали обо всем, что знаете. – Он повернулся ко мне: – Не надо скромничать. Нужны цветистые детали. Разбейте ваши мемуары на разделы – ваша жизнь, финансовое положение, плата Хьюзу, чеки и все ваши встречи с ним. Просмотрите свои билеты, чтобы точно указать даты.
– А для чего это надо? – спросил Дик.
– Проклятый иск "Роузмонт". Мы собираемся задействовать ваши показания в суде.
Он мой адвокат, ему лучше знать, решил я, так как слишком устал и перенервничал, чтобы спорить. К следующему дню я сумел выдавить из себя двадцать две страницы официального заявления, забив их деталями под завязку, и вручил Марти с обычной авторской гордостью. Он внимательно прочел каждое слово.
– А на каком именно самолете ты летел, когда добирался в Мексике из Оахаки до Юкатана?
– "Сессна-150". – Я вспомнил название модели, которую увидел в каком-то прочитанном прошлым летом журнале.
– Разве ты не говорил мне, что там было четыре сиденья?
– Да, кажется, сзади было еще и заднее кресло.
– Тогда это не может быть сто пятидесятая модель.
– Марти, я же сказал, тот тип, Педро, назвал самолет "Сессной-150". Но мы ведь говорили по-испански... Я мог неправильно его понять.
– А ты разве не записал идентификационный номер самолета? Он пишется на хвосте.
– Я не посмотрел.
Марти взглянул на меня с удивлением:
– А как насчет номера машины Холмса, где он завязал тебе глаза и отвез во Флориду к Хьюзу?
– Это было глупостью с моей стороны. Мне следовало все фиксировать.
Он помедлил, затем кивнул.
– Я это перепечатаю, а ты потом сможешь подписать.
Дик выжал из себя описание своей встречи с Хьюзом в Палм-Спрингс. Через несколько часов оба документа были напечатаны секретарем Акермана и представлены
– Знаешь, – начал я, – все эти чертовы письменные свидетельства...
– Ты к чему это?
– Точно не знаю. Но думаю, это показания под присягой.
– Я не поднимал правую руку и ни в чем не клялся.
– Я тоже. Но мы их подписали.
– Полечу-ка я обратно в Испанию, – пробормотал он. – Сегодня же вечером.
– Я тоже. Не сегодня, а как только смогу выбраться отсюда.
Дик уже уехал в аэропорт, когда я забрел в кабинет Марти на втором этаже. Это было в среду вечером. Он сидел за большим письменным столом, нервно покусывая ластик на конце карандаша. Стол был завален записками и сообщениями, осколками недельного хаоса.
– Происходят странные вещи, – произнес он. – Мне звонил Шелтон Фишер. Они получили кое-какие новости из Цюриха. Вероятно... – Акерман прервался; казалось, он осторожно подбирает слова. – Они почти уверены, что Хьюз не открывал тот счет в Швейцарском кредитном банке.
Меня передернуло. На лицо автоматически выползла мученическая улыбка.
– Ну что ж, добавьте еще один слух к общей куче.
– Это больше чем слух. Кажется, они почти уверены. Странно то, что они напустили такого тумана. Хотят встретиться с нами сегодня и все обсудить.
В три часа мы собрались в зале на тридцать втором этаже здания "Макгро-Хилл", как мне припомнилось, в той самой комнате, где три месяца назад, то есть в сентябре, представители издательства просматривали первую часть записей. Кроме меня за круглым столом сидели Шелтон Фишер, Хэрольд Макгро, Фостин Джеле, Фрэнк Маккалох, Ральф Грейвз и Марти Акерман. За час до того я вручил окончательный черновик предисловия Роберту Стюарту на двадцатом этаже. Теперь я был готов покинуть Нью-Йорк.
– Я надеюсь, что ты не уедешь, – вежливо сказал мне Шелтон Фишер. – У нас разгар битвы с "Роузмонт", и ты нам нужен. Не можешь еще побыть здесь?
Я пришел на встречу, опасаясь самого худшего, ожидая если не обвинений, то уж точно намеков, и уже подготовился к защите: а что если Хьюз не сам лично открывал этот счет в Цюрихе? Неужели кто-то действительно ожидал, что он прилетит в Швейцарию? У него, очевидно, есть поверенный для подобных поручений.
Но атаки не последовало. Там, где я ожидал встретить угрюмую нервозность, я столкнулся с теплыми рукопожатиями и радушием. Каждым своим жестом они подчеркивали тот факт, что мы были одной командой.
– И ты нам нужен, – озвучил общее мнение Хэрольд Макгро.
– Хэрольд, я все тебе объясню. Моя жена очень устала от моих постоянных разъездов, здесь и личные обстоятельства. Она хочет, чтобы я вернулся домой, и у меня нет перед ней никакого оправдания. Я не могу участвовать в этой схватке, это работа юристов.
Шелтона Фишера заботили другие проблемы, и он спросил о том, кто был свидетелем наших с Хьюзом встреч. Ему было известно о письменном показании Дика, о Джордже Гордоне Холмсе и мексиканском пилоте Педро, а также о посреднике Хорхе в Пуэрто-Рико. Он деликатно кашлянул: