Мистификация

Ирвинг Клиффорд

– Я также слышал, что Хьюз представил тебе в Палм-Спрингс Спиро Агнью.

– Мы это проверили, – встрял Ральф Грейвз. – В то время Спиро Агнью действительно был в Палм-Спрингс.

– А что, – задумчиво произнес Фишер, – если мы с Энди Хейскелом встретимся с вице-президентом через свои каналы в Вашингтоне и попросим его о поддержке? – Он на некоторое время погрузился в размышления, а затем сам ответил на свой собственный вопрос: – Черт, даже если он поддержит нас в неофициальной беседе, то потом ни за что не признается публично.

Я угрюмо кивнул.

Фишер взглянул на часы. Возникло такое ощущение, что они ждали кого-то еще, и он это только подтвердил:

– Наши юристы работали

в Цюрихе целую неделю и должны теперь подъехать с минуты на минуту. Происходит что-то чертовски забавное. Не знаю как и почему, но банк предоставил им определенную информацию касательно счетов Хьюза. Они думают, что счета принадлежат не ему. Если хотите знать точную формулировку, они сказали, что эти счета не могут принадлежать Ховарду Робарду Хьюзу, американскому бизнесмену.

Ударение было сделано на словах "не могут".

– В смысле? – опешил я.

– Проклятие, – буркнул он. – Кажется, они принадлежат то ли карлику, то ли негру, то ли очень молодому мужчине, то ли женщине. По некоторым причинам я склонен считать, что они имели в виду женщину.

Спустя десять минут в дверь вошел Оресден Марден из "Уайт и Кейз", всего два часа назад прилетевший в аэропорт Кеннеди и выглядевший совершенно вымотанным. Он подтвердил то, что уже сообщил Шелтон Фишер. Счет не был открыт Ховардом Хьюзом и не принадлежит ему. Больше он ничего не знал или не хотел сообщать.

– Мы оставили это дело прокурору Цюриха, – спокойно произнес Марден. – И есть еще одна вещь, которую, как мне кажется, будет нелишне осознать всем присутствующим, – при этом он немного повернулся в мою сторону, – мы теперь бессильны, все в руках швейцарского закона. Они используют все, что смогут найти, и мы их не в силах остановить. – Адвокат пожал плечами, словно извиняясь.

Встреча уже подходила к концу, когда Хэрольд Макгро остановил меня у самой двери:

– Ты не мог бы остаться...

– Только позвоню Эдит, – сказал я. – Спрошу, прилетит ли она в Нью-Йорк вместе с детьми. Тогда я останусь еще примерно на неделю. Но если она откажется, Хэрольд, я уезжаю.

Возвратившись в дом Марти Акермана и поднявшись в одиночестве на пятый этаж, я наконец смог все спокойно обдумать. Я был в ужасе и одновременно обезоружен дружелюбным отношением ко мне. Я выдохся. В один день я словно заново прожил прошлые безумные две недели. Карлик, негр, очень молодой мужчина – или женщина. Если им уже было известно так много, то скоро первые три персонажа отпадут сами собой. Что ж, остается женщина. Но какая именно женщина? Посмеет ли Швейцарский кредитный банк нарушить тайну своего вкладчика? А как насчет секретности швейцарских банков? Внезапно я подумал, что в этом направлении наши безымянные преследователи ничего не найдут и, следовательно, ничего не сообщат в "Макгро-Хилл" или в прокуратуру Цюриха. Разве законы Швейцарии были нарушены? Кто-то вошел в банк с официальным швейцарским паспортом, под именем Хельги Ренаты Хьюз, и открыл на него счет. Три чека, прошедшие через счет, были законными. Больше швейцарцам сказать нечего. А даже если и есть, то какая связь между этой никому не известной Хельгой Хьюз и Эдит? Можно выдвинуть практически неопровержимую теорию о том, что верная Ховарду Хьюзу женщина взяла у него чеки и действовала как курьер, в точности, как моя жена, но, скорее всего, без его ведома. И кем она могла быть? Я вспомнил, как мы с Диком смеялись, когда в записях назвали позднюю возлюбленную Хьюза Хельгой...

Не могло быть связи между ней и Эдит. В этом я был уверен, мысль подействовала успокаивающе. Напряжение схлынуло, как будто тяжеленный камень упал с души. Марти сидел в своем кабинете.

– Как ты это вычислил? – спросил он меня.

– Существуют три возможности, – начал доказывать

я, повторяя кое-что из утренней беседы в "Макгро-Хилл". – Давай рассмотрим их по очереди и не будем сентиментальничать. Первая: я по полной программе развел издательство; вторая: я встречался с двойником вместо настоящего Хьюза; третья: я действительно встречался с реальным Хьюзом, и счет в Цюрихе открыт его людьми. Согласно версии номер один я должен подделать запись, но нам известно, что это просто невозможно, правильно? – Марти кивнул. – Версия номер два, с двойником, имеет некоторые достоинства – по крайней мере в теории. Возможно, в этом случае в книге действительно есть нечто, способное разрушить империю Хьюза. Но ничего такого в рукописи мы до сих пор не обнаружили. Это не мог быть Майо, потому что двойник выставил его в достаточно нелицеприятном виде.

– Двойник мог все это проделать из других соображений, – напомнил Марти. – Из-за денег.

– Но подумай, что это значит. Неведомые мне аферисты откопали где-то актера, внешне напоминающего Хьюза: рост шесть футов три дюйма, около ста тридцати фунтов, шестьдесят пять лет. Ему пришлось заучить все подробности личной и общественной жизни Ховарда – да на такую фундаментальную подготовку ушел бы, по меньшей мере, год. Двойник также должен уметь мастерски подделывать документы, потому что тот, с кем я встречался, написал два из трех писем при мне. Это случилось в прошлом сентябре на острове Парадиз. Кроме того, нужно было задействовать, по крайней мере, пятерых или шестерых помощников: пилота в Мексике, пуэрториканца, встретившего меня в Сан-Хуане, парня, назвавшегося Джорджем Гордоном Холмсом, и двух-трех человек, охранявших дом в Помпано-Бич. Провернуть подобную аферу стоит двести – триста тысяч долларов, а это значит, что вся их прибыль за более чем два года составила всего около четырехсот тысяч долларов на пятерых или даже шестерых.

Марти тряхнул головой:

– Да, полная бессмыслица. Такая великолепная шайка не стала бы убиваться за такую мелочь,

– Так что у нас остается лишь один вариант. Теория о помощнике. Я встретился с Хьюзом, но кто-то еще – кто-то, кому он целиком и полностью доверяет, – открыл для него счет в Цюрихе. Мужчина или женщина... это не имеет значения. Может, тот человек даже знал, как Хьюз подписывает документы. Думаю, научиться подделывать одну только подпись не составило бы большого труда. Но письма! Никто не смог бы подделать двадцать страниц, написанных от руки. Ради чего они пошли бы на все эти сложности? Так что это был Хьюз.

Акерман со мной согласился.

– Кстати, я звонил Эдит, – сказал я. – Она не собирается в Нью-Йорк и настаивает, чтобы я ехал домой.

– Ты это лучше Шелтону Фишеру скажи, – решил он. – Пообещай, что прилетишь сразу же, как только понадобишься им. А потом сваливай отсюда, и по-быстрому.

Я позвонил Шелтону и сообщил о своем решении, чувствуя, что тот очень хотел пуститься в уговоры, но сдержался, а я без малейшего намека на сомнения пообещал все, что от меня требовалось. После обеда, когда я уже привел в порядок рабочий стол и собирался складывать вещи, приехали Фрэнк Маккалох с Биллом Ламбертом, следственным репортером, получившим Пулицеровскую премию.

– Мы знаем, как ты занят, – начал Фрэнк, – и что сегодня ночью уезжаешь, поэтому не станем отнимать у тебя время – только хотим прояснить одну вещь. Ключ ко всей этой таинственной истории – тот человек, Джордж Гордон Холмс. Расскажи нам все, что сможешь о нем вспомнить.

Я снова дал детальное описание – вес около ста восьмидесяти фунтов, рост шесть футов, темные волосы, – прибавив пару мелочей, о которых забыл ранее. Например, марку сигарет, которые тот курил одну за другой, – "Винстон" или "Мальборо".