Мийол-алхимик
Шрифт:
— Что вы, право! Я и за уже полученные весьма благодарен.
— Надеюсь, в таком случае уважаемый базилар не откажется ответить на несколько иных вопросов. Например, — гость внутренне собрался, преисполняясь чуткого предвкушения, сходного с напряжением хищника в засаде, — мне чрезвычайно интересно, какими именно средствами вы направляли развитие ваших… магических зверей.
Мийол заранее готовился к этому вопросу и потому надеялся, что его слабая улыбка в ответ на данный выпад выглядит лёгкой и естественной, без следа напряжённости.
Несмотря на то, что затронутая тема не просто граничит с опасными — она сама
— «Направлял развитие»? Слишком громкие слова, уважаемый. Слишком. Мой чтимый второй учитель, Хитолору Ахтрешт Наус — да будет заоблачный путь его лёгок и светел — не считал себя сколько-нибудь профессиональным трансмутатором, особенно в части высших разделов этой дисциплины. А я и в сравнении с ним — не более, чем неловкий новичок, способный лишь на повторение уже известного.
«Да-да, свалим всю гипотетическую вину на покойника. Мерзко, но лучше уж так…»
— Но чем именно вы пользовались?
— Ритуалом. С некоторой… смазкой, обеспеченной субстанциональной алхимией.
— Каким именно ритуалом и какой алхимией?
— Мне неловко даже упоминать о них. Более чем уверен: в распоряжении Миткачо есть множество куда более отработанных, тонких и точных инструментов, предназначенных для самых разных трансмутаций, с которыми наши неловкие поделки и сравнивать нельзя.
'Фигу тебе без масла, а не мои секреты задарма! Пусть они плохонькие, пусть слабенькие, но зато мои. Не склонюсь, не отдам!
По крайней мере, просто так'.
Альмин Второй покосился на Никасси, продолжающую изображать памятник себе самой в натуральную величину, вспомнил про чужую территорию и необходимую вежливость…
— Тем не менее, — сказал он, — я хотел бы услышать некоторые подробности. Просто для того, чтобы точно знать и доложить вышестоящим, что ваш почтенный второй учитель не использовал ушедшие на сторону гильдейские наработки, — пауза. — К примеру, одно из зелий, используемых нами для подготовки материала к обработке — это Подавитель Резистентности… в разнообразных вариациях. А чем поили перед ритуалом свою змею вы?
«Придётся бросить хищникам кус. Что ж…»
— Глубоким модификатом зелья Зарождения Нового.
Изумлением повеяло не только от гостя, но и от адвансара. Пробило откровение ледяную корку её самоконтроля. Навылет пробило!
— Я не большой знаток алхимии, но это, мне кажется, зелье для облегчения зачатия? Или…
— Всё верно. Но, как показала практика, мистические семантики у процессов зачатия и эволюции Атрибута достаточно близки, чтобы оказать нужный эффект. После глубокой модификации под конкретный материал, конечно же.
«А какой именно модификации — уже не скажу. Сами изобретайте, если интересно».
— Удивительно.
— Просто различия в подходах, я полагаю, — мягко улыбнулся Мийол. — Похоже, в Миткачо стремятся навязать своей волей желаемые изменения, а вот мой второй учитель и следом за ним, конечно, я скорее помогаем изменениям свершиться, ускоряем их. В некотором роде это обмен предсказуемости результата на его, хм, органичность.
— Понимаю… и почти уверен, что с ритуалом тоже найдутся расхождения, но…
Подавив лёгкое колебание, Альмин Второй извлёк из своего скрытого пространственного хранилища (возможно, кольца или браслета) планшет с заранее
— Извольте посмотреть, уважаемый, — закончив, протянул зверовод свой планшет Мийолу, — таков базовый ритуал Улучшения Живого, используемый Изменяемыми и Изменяющимися.
— Благодарю за откровенность. М-м… ага, вот так? Интересно… что ж.
Отогнув верхний лист, призыватель использовал то же стило, чтобы изобразить с примерно таким же количеством подробностей схему того ритуала, которым пользовался Щетина, а следом за ним и его наследник. Отличия бросались в глаза даже совершенно стороннему и ничего не понимающему в магии человеку — уже в силу того, что базовой фокусной фигурой в том ритуале, что использовали Миткачо, служил гексагон, а в схеме Мийола — двойной квадрат. Причём второй — вписанный — квадрат лежат вершинами на сторонах внешнего квадрата таким образом, что пропорции получающихся отрезков соответствовали золотому сечению.
В общем, принципиально иной подход, разом снимающий сомнения в оригинальности этой разработки. Которую и Альмин Второй, и Никасси, заглядывающие через плечо, оценили весьма высоко… если верить их пробивающимся эмоциям.
— Удивительно, — повторил зверовод, когда призыватель закончил и вернул ему планшет вместе со стило и намеченной схемой. — Я вроде понимаю мистическую логику этого, но… как? И при чём тут призыв?
— Второй учитель мой был призывателем, — сказал Мийол. — Притом продвинувшимся в понимании довольно далеко. Шаткое основание и длительная тяжёлая болезнь сгубили его, но мне боязно представить, каких высот он мог достичь, если бы… Что до призыва — логика прозрачна и очевидна, если вспомнить всё те же различия подходов. Не навязывая нужный шаблон, но помогая ему проявиться — призывая, да — можно разменять предсказуемость на органичность. Едва ли подобный подход уместен для Миткачо, поскольку вам нужна именно предсказуемость итогов, что диктуют отношения с заказчиками. Но для частного лица и собственного использования…
'Я не посягаю на монополию вашей гильдии, не производил и не собираюсь производить коммерческий продукт при помощи описанных методов.
Отстаньте от меня и моей семьи!'
Однако Альмин Второй не собирался отставать. Скорее, наоборот: как всякий мало-мальски толковый маг, он изрядно возбудился при виде очевидно оригинальной работы, напрямую касающейся сферы его профессионального интереса.
Довольно долго пара магов (не без вмешательства арбитра в лице Никасси) торговалась за возможность использования нетрадиционного ритуала в исследовательских или — почему бы нет? — коммерческих целях. Мийол не слишком жадничал, однако намёки на необычность его связи с фамильяром, чрезвычайно странное совпадение, в результате которого именно он с Пастырем обнаружили и убили тот беглый экземпляр младшего зверодемона, к которому предположительно приложил руку и чары печально известный Ульден Седьмой, замечания о странностях с сигилом и тому подобные выпады вынуждали вертеться электрическим угрём, затягивая дело.