Мл. сержант. Назад в СССР. Книга 3
Шрифт:
Да не нужны мне эти награды.
Во-первых, не модно будет носить ордена и медали той страны, которая скоро перестанет существовать. Во-вторых, лично мне они просто не нужны. Побрякушки. Да и вообще, в будущем значимость государственных и ведомственных наград сильно обесценится. У меня и Жуков есть и Суворов, боевое отличие, обе доблести, за заслуги второй и третьей степени. «Героя» мне, конечно же, не дали, но командир отправил документы на представление к ордену Мужества.
Конечно же, в прошлой жизни у меня было удостоверение ветерана боевых действий. И даже были случаи, когда я им пользовался.
Когда приехали во второй раз, в те же места на вход уже была скидка в пятьдесят процентов. Потом в двадцать. А вид у кассирши при расчете был такой, будто ветераны — это мусор. Попрошайки, которые у нее последнее забирают. Как вы меня все халявщики задолбали… И не пофиг ей, важной такой, как именно и какой ценой это ветеранское удостоверение человеку досталось. Ранения? Ужасы войны? Боль и кровь? Неважно, главное, что ты пришел к ней на кассу и тыкаешь в лицо какой-то там бумажкой…
А в восьмидесятых люди были другие. И военные тоже.
Почему награды обесценятся? Думаю, что те, кто с этим столкнулся, знает ответ. А кто-то считает иначе. Это нормально.
— Чего задумался, ефрейтор? — спросил дачник.
— Да так… — отмахнулся я. — Пойду, в тамбуре постою, воздухом подышу.
На самом деле, не хотелось мне говорить об этом. Я вообще не люблю о службе рассказывать — как-то закрепилось у меня. Обыденность — это да, можно и поделиться, а вот что касается боевых выходов… Всегда предпочитаю забыть. Иногда что-то всплывает в памяти.
Вообще, дорога домой прошла довольно быстро. Быстрее, чем мы ехали в обратную сторону. Может, поезд шустрее был и не кланялся каждому столбу. Вскоре объявили о приближении к городу Ростову-на-Дону, по вагонам начали ходить бортпроводницы. Время — вечернее, почти шесть часов.
Попрощался я с попутчиками, вышел на перрон. Осмотрелся.
Людей вышло достаточно много, но все они быстро разбрелись по своим делам — несколько минут и платформа почти опустела.
После душного вагона, вдохнул полной грудью. Почувствовал запах машинного масла и креозота от шпал. Его ни с чем не спутаешь. Везде, где есть деревянные шпалы — можно встретить этот сильный запах. А еще откуда-то несло беляшами. Пара одиноких собак, тревожно озирались по сторонам.
Было довольно холодно, все-таки декабрь. Подмерзшую землю слегка присыпал свежий снег, который выпал совсем недавно. Я уже почти дома.
Но Ростов, это пока еще не Батайск. Это в две тысяча двадцать четвертом году его границы почти слились со столицей области, практически став одним целым. Впрочем, там все равно недалеко.
Где ходили автобусы — я помнил. Удивительно, сколько лет прошло.
Пока шел по улицам с вещмешком в руках, встретил множество пешеходов — в основном на меня смотрели с любопытством, кто-то с уважением. Кому-то вообще не было дела. Странно, но ни на самой платформе, ни в здании вокзала я не встретил патруля комендатуры. Обычно они всегда тут как тут — знают, где стоять и в какую сторону смотреть.
Отыскал остановку, вскоре подошел автобус.
Когда хотел оплатить проезд, мужчина — кондуктор лишь спросил:
— Из Афганистана?
Я кивнул и тот просто сделал вид, что меня в автобусе нет. Спасибо, конечно, хотя за проезд я вполне себе мог заплатить. Позабыл что в общественном транспорте в СССР срочники ездили бесплатно.
Вскоре автобус въехал в город. Все ближе и ближе был мой район.
Все ближе дом.
Сердце вдруг бешено заколотилось. Поймал себя на мысли, что сильно нервничаю и переживаю. Черт возьми, да я в кишлаке, набитом вооруженными душманами так не волновался — что это на меня нашло?
Вышел из автобуса на остановке. Улица Куйбышева.
Уже стемнело, но свой девятиэтажный дом я увидел сразу. В памяти резко всплыла масса подробностей из моей молодости, различные события. Заволновался еще больше. Попытался себя осадить, мол, чего это я?! Но куда там… Мысль о том, что увижу маму, спавшая все это время, наконец-то проснулась и навалилась на сознание с неимоверной силой.
Пока шел, увидел крытый цветочный киоск. Нужно бы цветов купить, а то чего я… Совсем растерялся! Даже мысленно отругал себя за то, что потерял над собой контроль, что со мной случалось исключительно редко.
Купил букет белых хризантем. Помню, мама их очень любила, правда, дарить ей их было некому. Об отце я ничего не знал.
Шел, а в голове было волнение и пустота.
Мой двор все ближе. Дом тоже — вон он, его хорошо видно.
Чем ближе подходил, тем больше волновался от осознания скорой, неосознанно желанной встречи. Все это время я не разрешал себе думать о маме. Не знаю почему.
А тут меня прорвало.
Вот, прошел первый подъезд, второй. Наш третий подъезд. Увидел, что окна в квартире темные, света нет. Может, мамы нет дома? Или просто отдыхает?
Уже собирался зайти в подъезд, как вдруг услышал позади какой-то шум. Голоса, смех. Из-за угла вышла женщина в пальто, с ведром в руке. На голове платок.
А за ней увязалось два мужичка. Судя по их траектории движения, они были хорошо заряжены алкоголем.
— Танька, Танька! Ну, куда ты? — сиплым голосом кричал один.
— Стой! Ну дай, жалко тебе что ли? — проблеял второй, путаясь заплетавшимися между собой ногами и шнурками.
— У тебя же есть. Танька!
В женщине, несмотря на темноту и бьющий мне в лицо свет уличного фонаря, я узнал маму. Это безошибочное чувство — интуиция. Подойдя ближе, она увидела меня и остановилась в нерешительности. Чуть ведро не выронила.
Оба алкаша этим воспользовались и попытались схватить ее… Уж не знаю, чего им было нужно, но этого я не позволю!
Глава 14
Гражданка
Вещевой мешок полетел на землю. Букет хризантем следом.
— Эй! — крикнул я, шагнув вперед. — Грабли убрали!
Здесь больше никого не было, во дворе относительная тишина. Оба алкаша услышали меня хорошо — потому что среагировали они верно, хоть и не сразу.
— А? Чего? — тот, что был ближе, пошатываясь, отцепился от женщины и повернул ко мне голову. Затем, что-то там проанализировав, а может быть и нет, направился ко мне. — Солдатик?