Младенца на трон!

Саган Ил

Тот кивнул, глазами указал на шатер и шагнул внутрь. Васька, опустив руки, с лицом белее мела, тихо пошел за ним.

–  Ступай, - тихо, но решительно сказал Петр, едва за ними опустился полог.
– И стрельцов бери, князь пустое велеть не станет.

–  Да как же я тебя оставлю-то, государь, - запротестовал было Василий, но тут же сник.

Губы его тряслись, на белесых ресницах дрожала непрошеная слеза: весть о скорой кончине Пожарского совершенно выбила беднягу из колеи.

–  Не тревожься, ступай, - повторил царь.
– Оставь мне пару дюжин,

остальных уводи. Почто мне боле? А тебе люди надобны, Бог знает, скок князя искать придется.

–  Коли в ставке не укроешься, никуда не пойду, - заупрямился страж.

–  Добро. Пока не воротишься, буду тут дожидаться. Ну, ступай.

Васька упал на колени и поцеловал полу походного кафтана царя. Ему до холода в груди боязно было покидать своего маленького подопечного. Но там, в огне и дыму, умирал тот, кого он почитал больше родного отца. И страж, перекрестив напоследок Петра, поспешно вышел.

У ставки толпились стрельцы, заполошно размахивая руками. Василий кивнул в сторону города и крикнул:

–  Пошли, робята!

–  За-а мной!
– рявкнул сотник, и стрельцы горохом посыпались с насыпи.

Васька последний раз обернулся на царскую ставку - все спокойно. Охранники стоят рядом с шатром, а самого Петра не видать.

–  Держит слово государь, - благодарно улыбнулся страж и переключился на предстоящую задачу.

А была она непроста. Спотыкаясь и падая, Василий и стрельцы бежали под огнем городской артиллерии, ядра свистели над головой, где-то впереди стрекотала картечь. Человек двадцать из отряда упали, не добежав до стены.

У пролома все еще шла жаркая битва. Гусары отчаянно размахивали кончарами и карабелами[25], пытаясь выбраться из гущи русского войска. Вот один из них ранил саблей казака, тот упал и тут же попал под копыта чьей-то лошади. С отвратительным хрустом треснул череп.

Василий сглотнул, чтоб подавить накатившую тошноту. Помочь бы! Но нет, задерживаться здесь нельзя. Князь хочет сказать что-то важное перед смертью, значит, нужно спешить. Протолкнувшись сквозь плотные ряды наших, он со стрельцами оказался у стены.

Пролом уже никто не защищал, бои с гарнизоном переместились в город. Васька вскарабкался на насыпь, образованную рухнувшими камнями. Вот он - Смоленск! Разгромленный, окровавленный - но уже почти наш! Сердце радостно забилось. Васька оглянулся, но царской ставки не увидел, все вокруг застилал дым. И в это мгновение боль обожгла руку, скользнула к плечу. Он схватился за рану - из-под пальцев медленно расплывалось красное пятно.

"Хорошо шуйца, не десница", - подумал царский страж и рванулся вперед.

Тут и там горели избы, завалы из пылающих бревен перегораживали проходы, город застилал сизый дым. Повсюду лежали убитые, корчились раненые. Размахивая саблями и бердышами, отстреливаясь из самопалов, стрельцы прокладывали себе дорогу на узких улочках города в поисках Пожарского. Чей-то клинок слегка достал Василия, но он, возбужденный битвой, даже не заметил этого.

Но вот поляков стало меньше, и вскоре

отряд уже мог бежать беспрепятственно. Миновав очередной поворот, Васька в изумлении замер: невдалеке стоял князь Пожарский и уверенно отдавал приказы. Живой и почти невредимый.

[23] Андрей Чохов - русский мастер-пушкарь XVI-XVII вв.

[24] Разновидность меча.

[25] Разновидность сабли.

Глава 22

Царь сидел в своем шатре, опустив голову. Как?! Как Пожарский может умереть?! Ведь ему же еще жить да жить в реальной истории! Служить Руси, воеводить… Выходит, все изменилось, потому что он, Петр, так неразумно вмешался? Зачем, зачем он задумал этот проклятый штурм?! Такого человека потерял! Если все это - испытание, то для результатов смерть князя станет огромным минусом, а если нет - и того хуже.

Его размышления прервали громкие крики и лязг оружия. Дурное предчувствие прокатилось в груди, ледяной рукой сжало сердце. Петр осторожно приоткрыл край полога и поначалу ничего не понял - перед глазами метались ноги, задницы. Он присел, чтобы лучше видеть, и обомлел: у ставки шла настоящая битва. Немногочисленные стрельцы стеной стояли у входа в царский шатер, а со всех сторон на них наседали иноземцы. Все вокруг было в дыму, гораздо более густом, чем раньше. Врагов было намного больше, и охранники, как подкошенные, валились на землю.

Зажав рот ладонью, Петр заметался по шатру: куда спрятаться?! Схватил лежавший на походном сундуке кинжал и с размаху воткнул его в ткань на противоположной от входа стороне - вдруг удастся выбраться? В нетерпении прильнул к дыре, глянул - и там бой! Господи, да это ж раненые бьются!

И точно - из больничного шатра один за другим появлялись окровавленные ратники. Шатаясь и едва держа оружие, они вступали в битву, чтобы даже не защитить государя, а просто ценой своих жизней хоть немного задержать врага - быть может, основные силы увидят опасность, придут на помощь и успеют спасти царя-батюшку! Но лагерь окутал густой дым, и трудно было надеяться, что кто-то от города сможет разглядеть, что здесь творится. Да и услышать крики о помощи в той мясорубке, что шла у стен Смоленска, было невозможно.

Кусая губы, Петр смотрел через узкую щель, как один за другим падают храбрые воины. Господи, сколько же у них силы духа! Это вовсе не те русские, какими он их воспринимал, живя в Париже. Совсем другой глубины люди! Такое самоотречение, такая преданность, что и слов не подберешь!

Не в силах смотреть на смерть заступников, он встал. Дьявол, как случилось, что ляхи напали именно в тот момент, когда у него почти нет охраны?! И, как назло, этот дым… Откуда он? Или… Да, все это не случайно. Его предали, и поляки специально пришли за ним. Что ж, пусть это конец, но вы, сволочи, увидите, как умеет умирать русский царь!