Младшая сестра

Чандлер Раймонд

— А что тебе известно об этом Лагарди? — спросил Френч.

— Думаю, у него была практика в Кливленде, в центре города, и все было поставлено на широкую ногу. Но какие-то причины заставили его укрыться в Бэй-сити.

— В Кливленде, да? — протянул Френч, глядя в потолок.

— По-видимому, абортмахер, — решил Мэглашен. — Он давно у меня на примете.

— На какой примете? — поинтересовался Бейфус.

Мэглашен покраснел.

— Наверное, не на той, что была на Айдахо-стрит, — ответил за него Френч.

Мэглашен вскочил:

— Вы, ребята,

чересчур умными считаете себя, а мы для вас провинциалы. Но все равно меня заинтересовала история с марихуаной. Это здорово облегчит мне работу. Я сейчас же займусь ею.

Он с достоинством зашагал к двери и вышел. Френч и Бейфус посмотрели ему вслед, потом взглянули друг на друга.

— Держу пари, сегодня ночью они устроят облаву, — сказал Бейфус.

Френч кивнул.

— В квартире над прачечной, — продолжил свою мысль Бейфус. — Подберут на пляже трех-четырех бродяг, запихнут их в эту квартиру, а после облавы выстроят их в шеренгу перед фоторепортерами.

— Не болтай лишнего, Фред, — заметил Френч.

Бейфус усмехнулся и замолчал. Френч повернулся ко мне:

— Раз уж дело дошло до предположений, скажи, что, по-твоему, искали контрабандисты в номере отеля «Ван-Найз»?

— Багажную квитанцию на чемодан с марихуаной.

— Недурно, — одобрил Френч. — А где она могла быть?

— Я уже думал об этом. Я знал, что Хикс носит парик, и мне пришло в голову, что это удобный тайник для квитанции.

— Интересная идея, — похвалил Френч. — Квитанцию действительно можно прилепить к подкладке липкой лентой.

Наступило молчание. Я разглядывал свои ногти: они могли быть и почище. После паузы Френч сказал:

— Мы отпускаем тебя, Марлоу, но не считай себя свободным от подозрений. И скажи, почему ты связал личность доктора Лагарди с Кливлендом?

— Я решил отыскать его фамилию в справочнике. Если врач хочет практиковать, он не может сменить фамилию. Нож для колки льда навел меня на мысль об Уиппи Мойере, а он орудовал в Кливленде. Там же действовал и Санни Стейн. Правда, техника убийств была разная, но в обоих случаях использовались ножи. Вы сами говорили, что техника могла усовершенствоваться. И во всех историях с бандами гангстеров всегда, где-то на заднем плане, маячит фигура врача.

— Слишком фантастическое предположение, — неуверенно произнес Френч.

— У меня не было времени тщательнее это продумать.

— А ты способен?

— Могу попробовать.

Френч вздохнул.

— С Орфамей Куэст все в порядке, — сказал он. — Я разговаривал по телефону с ее матерью в Канзасе. Она действительно приехала сюда, чтобы разыскать брата, и для этого наняла тебя. Кстати, она неплохо отозвалась о тебе, но не будем отвлекаться. Итак, она заподозрила, что брат замешан в какой-то скверной истории. Ты заработал что-нибудь на этом деле?

— Не слишком много. Я даже вернул ей гонорар. У нее самой мало денег, — ответил я.

— Тем лучше. Меньше придется платить подоходного налога, — заметил Бейфус.

— Давай закончим этот разговор, — решил Френч. — Теперь нам надлежит обратиться к прокурору за санкциями.

Насколько я знаю Эндикота, пройдет неделя, прежде чем он решит, как поступить. Ясно?

Я встал.

— Мне не уезжать из города? — спросил я.

Они даже не потрудились ответить.

Я стоял и смотрел на них. Между лопатками ныла рана от ножа, щеки и губы горели от удара перчаткой Мэглашена.

Машинистка с оранжевыми волосами стучала на машинке. Разговоры копов так же мало волновали ее, как женские ножки — балетмейстера. У полицейских были здоровые обветренные лица, серые, холодные глаза, жесткие рты, глубокие морщины у глаз и пустой взгляд — не жестокий, но и не добрый. В готовой форме, пусть и плохо сшитой, которую они носили с пренебрежением, у них был вид бедняков, однако гордых своей бедностью и своей силой. Они постоянно давали вам почувствовать ее, ткнуть вас в нее носом, а потом с усмешкой наблюдали, как вы изворачиваетесь, наблюдали безжалостно, но и без злобы. А что еще можно было ожидать от людей, мимо которых прошла цивилизация. Все, что они видели, — это грязь, пороки, нищета и отчаяние.

— Чего ты ждешь? — грубо спросил Бейфус. — Нежного поцелуя, что ли?

Взяв со стола карандаш, он разломил его пополам и подбросил на ладони обе половинки.

— Мы можем сломать тебя, как этот карандаш, когда только захотим. Даем тебе шанс — воспользуйся им, — сказал он. — Отправляйся и выясни все. Иначе зачем нам оставлять тебя на свободе? Мэглашен сделал на тебя заявку.

Бейфус принялся изучать какую-то бумагу на столе, Кристи Френч обратился к окну. Машинистка перестала печатать, и комната сразу наполнилась тяжелым молчанием.

Я повернулся и вышел.

Глава 23

Контора моя пустовала — ни длинноногих брюнеток, ни девушек в раскосых очках, ни гангстеров.

Я уселся в свое кресло и стал наблюдать, как сгущаются сумерки. Шум в здании постепенно замирал: люди покидали конторы и отправлялись домой. На противоположной стороне бульвара начали одна за другой загораться неоновые рекламы. Нужно было что-то делать, но я не знал, что именно. Я решил навести порядок на своем столе — спрятал бумаги в ящик, поправил подставку для ручек, потом достал пыльную тряпку и протер стекло на столе и телефон. Он был темный и в сумерках блестел. Сегодня вечером он не зазвонит. Больше никто не позвонит мне. Ни сейчас, ни потом. Может быть, даже никогда.

Я отложил в сторону тряпку и сел, опустошенный. Я не курил и даже ни о чем не думал. Я был пустым местом; у меня не было ни лица, ни индивидуальности и вряд ли было имя. Мне не хотелось есть, даже не хотелось пить. Я был вчерашним листком календаря, скомканным и брошенным в корзину для бумаг.

Я пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер телефона Мэвис Уэльд. Ждал я долго, но никто не взял трубку. Наверное, никого не было дома. Никого для тебя, Марлоу. Я положил трубку. Кому бы еще позвонить? Есть ли человек, который с удовольствием услышит твой голос? Нет, никого нет.