Младший инквизитор
Шрифт:
Тимофей Дмитриевич сказал, что Ольга хотела о чем-то сообщить мне. Мы прошли на кухню, где Ершова после обеда мыла посуду – точнее, только взмахивала рукой, и тарелки выпрыгивали из пенной раковины, обмывались под краном, а потом становились в ряд в сушильном шкафу.
Не переставая дирижировать, она, полуобернувшись, сказала мне:
– Как я уже говорила, у меня сейчас нет времени заниматься твоей проблемой. Но ты же не против остаться здесь на день или два?
– Может, вам не по силам такая задача, так мне здесь и не стоит оставаться, –
– Тимофей мне рассказал, что происходит, какие ответы дают зелья, соприкоснувшись с твоей кровью. И кстати, Тимофей, можно было остановиться и на первом опыте, результатом которого стал призрачный лес.
– Но ведь он, как я понял, всего лишь обнаружил природу Колиной магии.
– Это и есть решение, – сказала она.
– Какое решение? – одновременно спросили мы с дедом. Я даже подошел ближе, боясь не расслышать.
– Ты, Тимофей, искал следы зелья, которым его отравили. А ему вплели в кровь магическую силу растений. Думаю, над тобой, Коля, свершен очень сложный обряд.
– Не может быть, – сказал я. – Я бы это заметил.
– Если маг опытный, он способен провести обряд ловко и незаметно, под стать ярмарочному воришке. Ну, так ты остаешься?
У меня не было другого выбора, кроме как согласиться, тем более Ольга Ершова производила впечатление умного, разбирающегося в магических обрядах человека.
Мне неприятно было думать, что я буду находиться среди магов еще два дня, но, с другой стороны, выдавалась возможность посмотреть на охоту на вурдалаков. И хотя это было варварским, чисто маговским способом развлечься, неожиданно для себя самого я захотел поучаствовать в этом диком действе.
– Только мои вещи остались в доме у Тимофея Дмитриевича, – сказал я.
– Я пошлю за ними Илью, – ответила Ольга.
Я с испугом подумал, что Илья может увидеть мой черный костюм или записку от мамы, но потом решил, что в записке нет ничего определенного, а деловые костюмы имеются у всех.
Ольга домыла посуду. В руках ее вдруг из ниоткуда возник шприц, и она приказала мне закатать рукав.
– Нужно немного твоей крови для опытов, – пояснила она.
Глава 8 – Приезд гостей
В усадьбе вовсю готовились к охоте и приему гостей. На втором этаже Полина убирала гостевые спальни. Ольга Ершова на кухне что-то пекла. Как рассказал мне Тимофей Дмитриевич, сейчас у Ершовых прислуги не было. Раньше у них был семейный домовой, но пять лет назад он ушел. Дело в том, что тогда инквизиция закрыла больницу для магов, где работала Ольга. От стресса Ольга начала беспрерывно что-то готовить, и домовой, не стерпев второго повара на кухне, сбежал.
А на первом этаже, посреди гостиной, Орест, его сын Илья и Тимофей Дмитриевич начищали ружья, складывали сети, заряжали солью патроны и обсуждали стратегию ловли вурдалаков. Мне, как гостю, ничего поручать не стали, и я стоял в сторонке и только наблюдал.
– Удивительно,
– Да толку-то, сейчас вурдалак уже не тот пошел. Мелкий, плешивый, трусливый, – Орест махнул рукой. – Вчера вот пошел на разведку немного за полночь, присмотреться, выбрать покрупней да порезвей. Слышу, сидят на мосточке и затягивают: «На речке, на речке, на том бяряжо-очке, мыла Мару-усенька белые ножки». Ну разве можно от них ожидать остервенелости да злости, с такими-то песенками?
– И вам не жалко после этого на них охотиться? Они же как люди. – В дверях возникла Полина и укоризненно посмотрела на Ореста.
– Вурдалак не человек, – ответил ей Орест, – он только повторяет все, что делает человек, это в нем и пугает. Если одежда пропала, все знают, что вурдалак унес. И голоса у него своего нет, и мыслей.
– А как же их вурдалачьи поэмы?! – возразила она. – Например, знаменитая поэма восемнадцатого века, «Жизнь в лунном свете»?
– Это всего лишь сказка, – пожал плечами Орест.
– Неправда, я общалась с ее автором, Еремеем Поповым, он на самом деле был укушен вурдалаком и стал впоследствии главой клана.
– И это выдумка, человек не может стать вурдалаком, – сказал Орест.
Полина обижено надула губы.
Я поспешил увести разговор в другое русло и спросил:
– Так к вам приведение и этого Еремея заглядывает?
– Нет, – сказала Полина, – это я к нему в восемнадцатый век наведывалась.
Илья вдруг отвернулся, но я заметил, что его губы растянулись в улыбке.
– А хочешь, – вдруг воодушевилась Полина, – я покажу тебе эту поэму, она подписана собственноручно Еремеем, причем лично для меня.
Я кивнул, хотя подумал, что это, наверное, какой-то розыгрыш, так как увидел, что Илья едва сдерживает смех, а Орест неодобрительно качает головой.
Полина повела меня на второй этаж, мы зашли в угловую комнату. Комната была небольшой, в ней помещались только кровать, шкаф и письменный стол. Напротив двери, над столом, висело зеркало, а справа от него к стене были прикреплены четыре полки, на них стояли разные странные мелочи.
– Вот эта вазочка с ароматическим маслом куплена в Египте в сороковом году до нашей эры, – стала рассказывать Полина. – Там как раз шло празднование, у Клеопатры и Антония родились близнецы. А вот эта пряжка – из древней Греции. Видишь, какой особый узор в виде лошадей?
Я удивленно взирал на совершенно новые вещи. Лично я никогда не слышал, что кто-то может путешествовать во времени: ни в одном учебнике, ни в одной инквизиционной книге об этом не говорилось. Путешествия во времени существуют только в фантастических фильмах. Теперь я понял, почему Илья не мог сдержать улыбки. Но спорить с Полиной я не хотел, итак в этом доме она, похоже, была для всех чужой и, как мне показалось, никто здесь не воспринимал её всерьез. А милая отрешенность и наивность в ее глазах были даже симпатичны мне.