Младший научный сотрудник 3
Шрифт:
— Отлично, — встал я со стула, — можешь называть меня Петром, а теперь пошли к месту работы — бесплатно тебя кормить мы не собираемся.
Он без рассуждений вскочил и вытянулся в струнку, всем своим видом подтверждая готовность следовать за своим господином.
— Кстати, — вспомнил я, — а оружие-то у вас какое-то было?
— Было, господин Петр, — ответил он, — только оно запиралось в оружейной комнате.
— Пойдем покажешь, где это, — предложил я ему.
Эта комната не имела какой-либо опознавательной таблички, просто с
— Ключи знаешь где? — обратился я к Киму.
— Никак нет, — опять вытянулся он по стойке смирно.
— А что там за оружие лежит, в курсе? — задал я следующий вопрос.
— Так точно — штук десять автоматов, двадцать карабинов и пять… нет шесть пистолетов. Это то, что я сам видел, может и ещё что-нибудь есть.
— Ладно, ломать дверь не будем, — принял решение я, — а пойдем-ка лучше мы с тобой в машинное отделение.
Не соврал солдатик, действительно он тут успел потрудиться, возле движков и генераторов — это я понял по его уверенным действиям в машинном отделении. Первым делом он проверил все лампочки и стрелочные указатели, подкрутил пару рукояток управления, нажал на одну кнопку и отжал другую. После чего доложил мне:
— Двигатели и генераторы в норме!
— А компрессор? — напомнил ему я.
— Если честно, — смутился он, — я с ним почти не работал, тут был отдельный человек для этого. Но кое-что запомнил, могу посмотреть…
— Посмотри, конечно, — предложил я.
И он начал ходить вокруг и около свистящего блока, залезая в труднодоступные места. Резюме свое он озвучил минут через десять.
— Кажется, все неплохо, только блок стабилизации оборотов ведет себя странно.
— И в чем эта странность выражается?
— При нормальной работе должна гореть вот эта лампочка и давление должно колебаться от 4 до 4,5 атмосфер, а сейчас лампочка не горит, а давление 3,5.
— Ладно, — вздохнул я, — компрессор сейчас это не самое главное, курс мы вроде изменили, теперь можно идти без управления рулями до самого Южно-Курильска. Знаешь, где это?
— Знаю, — тут же отозвался он, — на Кунашире, нам на обучении рассказывали — там у вас база какая-то есть.
— Да ты что, — заинтересовался я, — а еще что про русских говорили на вашем обучении?
— Много чего, — ответил он, — поменьше, конечно, чем про Северную Корею, но тоже немало.
— А что там про корейский боинг у вас слышно? — внезапно вспомнил я то, с чего началась вся эта моя эпопея.
— Это который 007? Так сбили же его над Сахалином, 1 сентября и сбили, — тут же вылетело из него. — Нам политинформацию зачитывали недавно, 290 трупов, в том числе американский сенатор и миллиардер из Гонконга.
Во дела, мысленно восхитился я, а с кем же это я тогда беседовал в Петропавловске? Но рассказывать о своих похождениях я посчитал преждевременным, а только спросил его еще раз, не связано ли было их спецзадание именно с этим 007.
— Не знаю, господин Петр, — отвечал он, —
Ну на нет и суда нет, с тоской подумал я, будем заниматься досудебной практикой. Включил связь с ходовой рубкой и спросил:
— Мы трогаться сегодня будем или не будем?
Наушники похрипели с полминуты, потом раздался ответный сигнал от Ираклия:
— Будем. С одним затопленным отсеком максимальная скорость 12 узлов, как тут написано в руководстве, это соответствует положению «малый вперед». Через две минуты даю малый — вперед, контролируй там работу механики.
— Есть контролировать работу механики, — четко доложил я, выключил связь и повернулся к Киму. — Сейчас будем трогаться на малом ходе.
— С одним затопленным отсеком, господин Петр, — сообщил он мне, — максимальная скорость 10 узлов. Так вроде бы в нашем руководстве написано.
— Знаю, — бросил я, — мы тоже умеем мануалы читать. Ты мне лучше вот что скажи — откуда ты родом?
— Из Сеула, — сразу же ответил он, — район Гангнам, правый берег Хангана.
— О, — немедленно вспомнилось мне, — Гангнам-стайл, песня такая есть, поет этот, как его… Пси что ли.
— Не слышал, господин Петр.
— Ладно, проехали. Это вроде бы самый центр Сеула, не рабочая окраина — семья-то у тебя не из бедных, получается?
— Отец работает на Хендае, менеджер в главном офисе, мать медсестра в медицинском центре Самсунг. Еще брат есть, он младше меня, учится в школе.
— У вас ведь каждый юноша должен в армии отслужить, верно? — продолжил я задавать вопросы, чтобы не было так скучно без дела.
— Верно, господин Петр. С 18 лет нужно встать на учет в военном комиссариате, а в 19 или 20 тебя забирают в ряды ВС Кореи.
— И сколько служить?
— В сухопутных войсках 1,5 года, на флоте 2, в авиации 2,5.
— Куда ж твое командование-то смотрело, когда тебя твои же товарищи унижать начали?
На это Ким совсем уже не нашел, что ответить, а просто виновато отвел глаза в угол.
— Стартуем, — раздался голос из громкой связи.
— Контролирую механику, — ответил я, после этого моторы заревели чуть громче и пол под ногами задрожал.
— Все в норме? — поинтересовался я у Кима?
— Да, господин Петр, отклонений нет, — ответил тот, а потом вдруг решил продолжить разговор о генеалогии. — А вы откуда родом?
— Город Нижнереченск, если тебе это что-нибудь говорит, — сказал я.
— Что-то слышал, — пробормотал он, — там у вас река еще большая течет…
— Ага, Волга называется. Отец умер, когда мне три года было… кстати он натуральным корейцем был, поэтому я ваш язык знаю.
— С севера или с юга? — сразу уточнил он.
— Он переехал в СССР еще до разделения страны, — пояснил я, — но если тебе так уж это важно, то вроде бы его предки в Пусане жили.
Ким кивнул и задал еще один вопрос: