Младший научный сотрудник 4
Шрифт:
— Аааа, и точно интересная штука, — подтвердил Ширвиндт.
— Так вот, нельзя ли еще с десяток таких штук достать? — продолжил Миронов, — у меня тот экземпляр, что ты презентовал, на части разрывают.
— Увы, Андрей Александрович, — ответил я, — на данном этапе никак. Через месяц-два возможно… кстати, если есть какие-то замечания и предложения по устройству, выслушаю с большим вниманием — пока в серию не пошло, туда можно вносить любые исправления.
Глава 9
Коммунизм
До дому на Кутузовском мы добрались уже далеко за полночь, на последний поезд метро успели запрыгнуть. Я по ходу дела вспомнил, как в предыдущей своей реинкарнации возвращался со второй смены на кирпичном заводе. От этого заводика до ближайшего метро нас довозили на служебном автобусе, потому что рейсовые прекращали хождение в 11 вечера, а смена наша кончалась в пол-двенадцатого. Ну а дальше следовало «Ты пролетарий? Значит вперед, на станцию „Пролетарская“. Пока билет стоит 5 копеек (подняли цену очень скоро, кстати)». Мы и ныряли под землю. И что любопытно — двое нас оттуда обычно уезжало, я и Юрик, причем ехать нам в разные стороны было. И вот насколько я помню, его поезд к центру всегда приходил раньше моего от центра минут на 5–6. Хотя заходили мы туда в очень случайно выбранное время, от 23.30 и до нуля часов примерно. Вот и думай тут о случайностях и закономерностях в нашей жизни.
— Какой ты умный, — задумчиво сказала Нина, когда нас пропустили через пост охраны и мы уже поднялись на свой второй этаж, — даже страшно становится. Вот откуда ты про этот стендап знаешь?
— От верблюда, — отшутился я, — от двугорбого длинношерстного, он же Камелюс Бактрианус.
— Да иди ты, — толкнула она меня кулаком в бок, — ты наверно и не видел ни разу в жизни ни одного верблюда-то.
— Можно подумать, что ты много их встречала, — ответил я.
— А вот и не угадал, — весело отвечала оно, снимая одежду на ходу.
Под одеждой у нее было нижнее белье с кружевами, радикального белого цвета, поэтому вы наверно все понимаете, что где-то на полчаса мы выпали из окружающей действительности, а когда вернулись, я продолжил про верблюдов.
— И где же, ты, если не секрет, работала с верблюдами?
— Что работала, я не говорила, — ответила она, — а вот видела и даже каталась в детстве — у меня же бабушка живет в Саратовской области на границе с Казахстаном. Городок называется Новоузенск, если тебе это что-то говорит.
— Слышал, — отозвался я, — а гражданскую войну там кажется серьезные сражения были.
— И это тоже, — махнула рукой она, — вроде бы белые и красные его брали раз по пять каждые. А если вернуться к верблюдам, то там даже ферма есть соответствующая, и верблюжье молоко в магазине продается.
— И как оно?
— Мне не понравилось, а местные пили и хвалили, дешевле обычного раза в два. И мимо бабушкиного дома два раза в день этих верблюдов на пастбище вели, утром туда, вечером обратно. Я и запомнила.
— Богатая у тебя биография… — задумался я.
— Кстати, — ее мысль быстро
— Точно, — подтвердил я, — Кэмел.
— Сигареты такие есть, я видела в журнале, с верблюдом на этикетке.
— И сигареты есть, — согласился я, — а производит их американская контора с названием Рейнольдс Тобакко.
— Это я к тому, что тебе же выдали приглашение в закрытый магазин, я видела…
— Хорошее у тебя зрение, — похвалил ее я, наклонился к штанам и вытащил из заднего кармана синий прямоугольник, — это что ли?
— Оно самое, — она взяла пропуск в руки, разглядела с обеих сторон и добавила, — давай сходим туда завтра — воскресенье же, законный выходной день. Заодно и Кэмела прикупим.
— Ты же не куришь? — поддел ее я.
— Ну и что, — рассеянно отвечала она, — будет чем удивить знакомых.
— Уговорила, — сказал я, — завтра выдвигаемся в потребительский рай… ты хоть знаешь, где это?
— Приблизительно, — улыбнулась она, — а если что, звякнешь Галине и уточнишь.
А утром я таки провентилировал тему с охраной — можно ли отлучиться и насколько. Получил ответ, что хоть на весь день, но завтра будет решаться вопрос с перебазированием сам понимаешь кого сам понимаешь куда. Так что завтра ни-ни из квартиры… и еще одно, добавил после паузы дежурный охранник, звонили из клиники на Мичуринском — там тебя ждут-не дождутся два пациента… даже три. Так что можешь и туда заехать. Машина нужна?
Я взял паузу и посоветовался с Ниночкой. Она ответила, что своим ходом лучше, я и отказался от служебного транспорта.
— У меня, оказывается, есть еще дело на Мичуринском, — сообщил я ей, — обещал кое-что кое-кому, а обещания надо сдерживать, чтоб фуфлометом не оказаться. Можно сначала туда заехать, а потом в ГУМ, а можно наоборот.
— Давай тогда с утра ты в свою клинику, а я к родственникам на Юго-Запад, — ответила она, — а потом встретимся на Красной площади. Во сколько?
Вот же блин, подумал я, как мобильников-то не хватает. На худой конец и пейджер бы сошел, но и этого дела пока не придумали.
— Сейчас девять-ноль-пять, — ответил я тогда, поглядев на часы, — встречаемся в двенадцать-ноль-ноль под часами Спасской башни. Думаю, что уложусь в эти рамки.
— Там же куранты должны бить, — вспомнила Нина, — всю жизнь мечтала, чтобы мне свидание назначили под бой этих курантов.
— Ну тогда считай, что одна твоя мечта сбылась, — ответил я, и мы дружно зашагали ко входу в наземный вестибюль станции «Студенческая» московского метрополитена имени Кагановича.
И она пересела со станции Калининской на Библиотеку, а мне же пришлось покрутиться, прежде чем я вырулил на оранжевую ветку до Профсоюзной. По случаю выходного дня народу в метро было умеренно, никто по крайней мере не давился и не кричал «а ну подвинулись!», чтобы закрылись двери. Так что ровно в десять часов я стоял на проходной клиники.