Младший научный сотрудник 4
Шрифт:
— Балашов? — строго посмотрел на меня вахтер.
— Так точно, — браво отвечал я, — Балашов.
— Где ты гуляешь — тебя тут обыскались, — так же сурово продолжил он.
Я хотел было сказать, где и по какому поводу я разгулялся, но посмотрел на его красный нос и плюнул.
— Кто искал-то? — вместо этого спросил я.
— Щас узнаешь, — отвечал он, нажимая на какую-то невидимую кнопку.
Буквально через минуту подошел сам Антон Палыч, удивительно похожий на товарища Молотова.
— Ну наконец-то, — запыхавшись, объявил
И мы гуськом двинулись по коридорам этого элитного лечебного заведения. Через полкилометра и два лифта оказались перед охранником, охранявшим вход на самый элитный этаж этой клиники. Молотов тихо сказал ему что-то на ухо, тот согласно кивнул и пропустил нас далее. В дверь палаты с номером 2 мы вошли одновременно.
— Юрий Владимирович, — сразу с порога объявил товарищ Молотов, — привел я его.
— Вижу, — тут же отозвался со своей койки председатель госбезопасности, — ты свободен, Антон Палыч, а мы тут побеседуем с товарищем ээээ…
— Балашовым, — помог я ему.
— С товарищем Балашовым, — продолжил тот, — садись, Петя.
Фамилию забыл, а имя помнит — такое тоже бывает, подумал я. А потом начал беседу.
— Как здоровье, Юрий Владимирович?
— Спасибо, уже лучше, — отозвался тот. — Где же ты пропадал? Еще парочка твоих эээ… сеансов что ли… не помешала бы.
— Никаких вопросов, товарищ Андропов, сделаем, — бодро доложил я, — а где я пропадал эти дни, вы наверно лучше меня знаете…
— Знаю, Петя, знаю, — благосклонно склонил он голову, — ты не тяни время и приступай…
Я и приступил… состояние правой почки у меня вызвало некоторые опасения, а вот левая чувствовала себя очень неплохо. Я и отложил ее в сторону и занялся правой…
— Олл райт, Христофор Бонифатьевич, — сказал я ему через четверть часа, — ваше здоровье идет на поправку. Через неделю будете бегать, как молодой.
— Правда? — удивился он, сканируя меня строгим взглядом через роговые очки. — Проверим через неделю, ладно. Где ж ты раньше был такой красивый?
— Раньше я не участвовал в эксперименте по теме «Крот», Юрий Владимирович, — отвечал я, — поэтому никак не мог быть вам полезен. Ну я побежал?
— Беги, — согласился он, но тут же притормозил меня, — да, еще одно дело…
Я застыл с занесенной для ухода правой ногой, поставил ее на пол и развернулся назад.
— Про этот твой проект, как уж его… стенд-ап кажется…
Во дают граждане народные артисты, пронеслось у меня в голове, оперативно работают, ничего не скажешь, но вслух естественно сказал другое:
— Да-да, я внимательно слушаю, Юрий Владимирович — был такой разговор про стендап, но там все, так сказать, в процессе обсуждений… как это принято называть в договорной практике — стороны договорились продолжать договариваться.
— Так вот, — пропустил он мои рассуждения мимо ушей, — идея любопытная, но требует тщательной проработки, конечно. Я прикреплю к тебе одного
— Отлично, — довольно искренне порадовался я, — с добрым словом и помощью органов можно сделать вдвое больше, чем одним добрым словом
— И первый концерт я бы хотел, чтобы вы устроили для наших сотрудников, — опять не заметил моих слов он.
— Вопросов нет, — вздохнул я, — раз надо, значит устроим. На день чекиста?
— Может даже и пораньше, — пообещал он и отпустил меня мановением руки.
А дальше у меня был в программе товарищ Чазов (там вообще все прекрасно сложилось — метастазы умерли, а сама опухоль сократилась в объемах минимум вдвое) и дочка начальника лаборатории. Тут, к сожалению, все было далеко не так радужно. Процессы в коре головного мозга, к сожалению, у нее не задержались и прошли далее… не сильно, но прошли.
Но девочка (звали ее Гаянэ, как балет Хачатуряна) смотрела на меня таким умоляющим взглядом, что я просто не мог отказаться работать.
— Через неделю еще раз повторим, — сказал я, весь взмокший после получасовых попыток что-то сделать. — Надеюсь, что все будет хорошо.
Это дело будет посложнее, чем онкология, сказал я сам себе, наверно не стоит за него браться в дальнейшем. А потом посмотрел на часы, распрощался с Антоном Палычем и отправился на Красную площадь слушать куранты на Спасской башне.
Глава 10
Обмен военнопленными
Следующие сутки в полевом госпитале номер 2 прошли без событий. То есть вообще ничего не случилось, кроме трех кормежек и одного осмотра дежурного санитара. Все наши перипетии последних мы обсудили в первый же час, а дальше тупо скучали… Виталик ухитрился сделать карточную колоду из стопки бумажных листов, вот этим делом мы и развлекались, как могли. Поочередно в козла, очко и преферанс. На интерес, но с выплатой по окончании нашего заключения здесь, так договорились. Я выиграл червонец, Ираклий его проиграл, а у Виталика с Сергеем примерно по нулям вышло в итоге.
Пытались они пройти для разговора с Людочкой, но охранники так никого и не выпустили. Раза два за это время слышали надсадный рев самолетных движков — то ли прогревали они их, то ли выполняли плановые полеты, сложно сказать, в наш слепой иллюминатор ничего видно не было. Про новости по ящику я все выложил в самом начале наших бесед — ни у кого полезных идей по этому поводу не возникло.
Но все на свете когда-то, да заканчивается. Подошел к концу и срок нашего, так сказать, заключения в госпитальной тюрьме. На утро третьего дня явился тот самый уоррент-безопасник Вачовски и объявил, что сегодня ориентировочно в районе обеда планируется наш обмен на американцев, попавших на борт «Маршала Шапошникова». На вопрос «а чего так долго тянули?» последовал логичный ответ «это не твоего ума дело, Питер».