Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
— Поговорить хотел? — спросил я у него, присаживаясь на соседний стул.
— Угу, — откликнулся он, отрываясь от редактора какого-то языка, то ли Си, то ли Паскаля. — Персоналку твою мы с Шуриком практически до финала довели, вот смотри.
И он откинул шторку, накрывавшую соседний столик — там стоял блок управления, весь в проводах и соплях, но подключенный к телевизору «Шилялис» и стандартной советской клавиатуре. Игорь щелкнул тумблером, Шилялис поморгал немного, потом выплюнул приглашение к работе в виде большой белой скобки.
— Программы пока
— И что у вас за программы готовые есть? — не смог не поинтересоваться я.
— Так игрушки же — твой Тетрис и мой Диггер, обе рабочие. А еще текстовый редактор, простой и примитивный, но работающий. Я назвал его Лексиконом.
— Круто, — не смог сдержать своего восхищения я, — покажешь, как они работают?
— Легко, — Игорь вставил обычную кассету типа МК-60 в Романтик, ввел команду в строку приглашения, магнитофон щелкнул и закрутился. Через минуту примерно загрузка закончилась и на экране нарисовался известный стакан, куда должны были падать фигурки из четырех квадратиков.
— Зашибись, — отреагировал я на это, — а что там с помещением в райкоме?
— Идет работа, — лапидарно откликнулся он, — надеюсь, скоро будут результаты.
— А меня опять в колхоз отправляют, — продолжил я разговор, — председатель лично хочет меня там видеть.
— Ну съезди, проветрись, — улыбнулся Игорь, — я бы тоже поехал, да дела не пускают.
А когда я уже выходил из вестибюля института на улицу, столкнулся нос к носу с Аскольдом, который, как мне показалось, только что прошел через вахтера соседней психолечебницы.
— Ба, — растянул губы в улыбке он, — кого я вижу!
Ну хоть кто-то меня Камаком не назвал, мысленно поблагодарил его я, а вслух сказал:
— Ты же вроде в армию собирался? А Группу советских войск в Германии?
— Откуда знаешь? — с большим подозрением осведомился он, — я вроде никому пока этого не говорил.
— Сорока на хвосте принесла, — дипломатично ушел от прямого ответа я, — так чего Германия-то? Не собрался?
— В октябре поеду… да, а завтра мы же с тобой в колхоз едем, да?
— Абсолютно точно… во сколько отъезд-то?
— В девять, вот с этого самого места. С нами еще Паша с Левой напросились, помнишь таких?
— Паша — это который фанат кинематографа?
— Ага, а Лева в бадминтон круто играет.
— Вспомнил… опять дорогу будем чинить?
— Бери выше, колхозный ток в асфальт закатывать начнем… там в полтора раза больше объемы, значит и бабла нам Степаныч отслюнит посолиднее.
— Могу себе представить… — не стал я продолжать эту тему, — извини, мне домой надо, подготовиться самому и мать тоже подготовить.
— Какую мать? — недоумевающее взглянул на меня он, — она же у тебя умерла год назад.
— Извини, оговорился, — буркнул я в ответ и побрел к остановке шестидесятого автобуса.
Вот так вот, дорогой Петя Камак, сказал я сам себе, допрыгался ты на своих экспериментальных установках до того, что у тебя теперь и родственников
Глава 26
Колючая проволока
Колючая проволока
— И куда ты меня привез? — с горя перешел я на ты с товарищем Горлумдом. — В ИТК какую-нибудь что ли?
— Нет, дружочек, — хитро ухмыльнулся он, — Камчатка, если ты не знал, отличается одной особенностью — лагерей здесь никогда не было, нет и, надеюсь, что не будет. Ни при царе-батюшке, ни при советском строе.
— А почему так? — невольно заинтересовался я. — И что, даже СИЗО тут не бывает?
— СИЗО есть, как же без него, в Питере. На улице Строительной…
— Дом 25, квартира 12? — подхватил я.
— Нет, при чем тут квартира, — не понял он юмора, — и дом не 25, а 125. А всего прочего нет, потому что так обстоятельства сложились. А почему они так сложились, обстоятельства, — предвосхитил он мой следующий вопрос, — не могу сказать. Но ты, кажется, еще что-то спросить хотел?
— Да, конечно, — спохватился я, — если это не лагерь, то почему колючка?
— Чтобы пациенты не разбежались, — доходчиво объяснил он, — и это даже не психушка, как вы называете эти заведения, а лепрозорий… это было понятно?
— Иди ты! — не смог я скрыть своего удивления, — лепру же давно победили — это из прошлого века болезнь.
— Как видишь — не до конца ее победили, — грустно ткнул он пальцем в табличку, прикрученную к воротам, а ворота тем временем распахнулись, и мы заехали внутрь огороженного пространства, — как там говорится в нашей программе партии… социализм у нас построен целиком, но не полностью…
— А если быть точным, — заметил я, — то построен он целиком и полностью, но не окончательно.
— Тоже верно, — согласился Горлумд, — вот и проказа, она же лепра, побеждена далеко не везде и не всегда.
— И ты теперь тут практикуешь, — сделал я логичное предположение, — переквалифицировался из психиатров в инфекционисты, да?
— Поживешь с мое, научишься есть всякую гадость, — ответил он словами Карлсона из мультфильма.
— А я-то зачем здесь сдался? — недоуменно спросил я, обводя глазами ряды приземистых бараков, — я не инфекционист и даже не психиатр…
— Зато ты умеешь лечить народ нетрадиционными методами, — Горлумд открыл дверь одного из бараков и пригласил меня заходить внутрь. — А это, знаешь, заменит и психиатра, и инфекциониста, да и всех прочих врачей вместе взятых.
— А ее вроде бы сейчас успешно лечат, эту проказу? — спросил я, усаживаясь на колченогий стул возле окна, — так же, как оспу и чуму.
— Ты прав, — Горлумд поставил чайник на плиту, которая питалась от красного газового баллона, — лекарства от этого дела есть, но жизнь, сам понимаешь, очень сложная штука — не на всех они действуют, эти лекарства. Какая-то часть зараженных полностью невосприимчива ни к хаульмугровому маслу, ни к дапсону, ни даже к БЦЖ, если ты слышал про такое…